Тогда он словно на мгновение вышел из игры и смог посмотреть на игроков и на стол под зеленым сукном со стороны, не заботясь о выигрыше и о соблюдении выдуманных не им правил. Там по-прежнему ярко горел свет, кто-то срывал банк, кто-то отчаянно блефовал, кто-то с досадливой гримасой говорил «пас» и вставал из-за стола, провожаемый взглядами, полными вполне христианского сочувствия, которое так похоже на обыкновенное равнодушие… И все знали, что его партнерами станут теперь либо бутылка — сперва понемногу и тайком, а потом все более открыто, — либо тонкое, превосходного английского качества лезвие фирмы Gillette, что гораздо проще и быстрее, но так же надежно и бесповоротно…
А он стоял в сторонке и никак не мог уяснить целей этой игры, не мог понять, по какому принципу определяется победитель, хотя твердо знал, что еще совсем недавно был одним из игроков и так же с азартом бросал на зелень стола карту за картой…
Обо всем этом он рассказал мне незадолго до того, как пришел ко мне с рукописью.
Может, это в конце концов и привело его в петлю?..
Не знаю. Да и кто знает? Но он попытался. И неважно, что проиграл. Тот, кто не делает подобного шага, все равно проигрывает. Может быть, чуть позже, но обязательно проигрывает. А можно ли вообще выиграть в этой игре? Не знаю. Да и кто знает?..
Выходя из квартиры, я, вспомнив старые детективные фильмы, приклеил тонкую ниточку одним концом к двери, другим к косяку. Теперь я хоть буду знать наверняка, приходил кто-нибудь или нет. И знать заранее.
* * *
Целый день я просидел за своим столом. Я не ходил пить кофе, не шатался бесцельно по офису, болтая ни о чем с коллегами. Просто сидел и делал вид, что обдумываю новую статью. Даже взял в руки карандаш и что-то чиркал в блокноте. Голова была занята одним — что я увижу, когда вернусь домой?
В конце рабочего дня я зашел в кабинет главного редактора. Когда-то мы вместе окончили университет. Он всегда был на несколько баллов впереди. Теперь он руководит редакцией, а я пишу то, что он закажет. Я думаю, что все справедливо. Он со мной не соглашается. Его жена погибла в автокатастрофе три года назад. С тех пор он вообще перестал верить в справедливость.
Я сел в шикарное кожаное кресло, и мои колени оказались где-то на уровне подбородка. Шеф посмотрел на меня из-под очков и чуть поморщился. В университете он был приветливым парнем.
— Что у тебя? — спросил он. — Неважно выглядишь. Веселый день рождения?
— Можно сказать и так, — ответил я.
— Стоило того?
— Наверное.
— Так что у тебя?
— Мне нужен отпуск. Недели две.