Делать было нечего, нужно было как-то встать с постели и дойти до воды. Но едва я попытался сесть на постели, кровать сделала кульбит, и я снова рухнул вниз лицом, едва сдержав тошноту.
Так повторилось несколько раз. Я собирался с силами, пытался встать и тут же валился обратно, как мешок с фасолью. Мне хотелось плакать от боли, жажды и больше всего — от собственного бессилия.
Наконец я смог сползти с кровати. Именно сползти и растянуться на полу. Так я отдыхал несколько минут, прежде чем двинулся дальше. Отдышавшись и переждав приступ тошноты и головной боли, я пополз в ванную. Каждый дюйм пути давался мне с таким трудом, будто я тащил на себе слона. Руки были налиты свинцом, перед глазами плыли круги. Раз я кажется даже потерял сознание, но ненадолго. Просто на мгновение провалился в темноту…
В ванной я кое-как встал на колени и дотянулся до крана. Ударила струя ржавой, вонючей воды. Я жадно припал к ней ртом. Сейчас эта вода казалась мне вкуснее Four Roses десятилетней выдержки. Я пил и не мог напиться. На мгновение даже боль отступила.
Но стоило мне оторваться от воды, как накатила тошнота, и меня вырвало прямо в ванну. Блевать такой водой — удовольствие гораздо ниже среднего. Задыхаясь и отплевываясь, я без сил рухнул на холодный пол. Желудок так и норовил вывернуться наизнанку…
Тем не менее, я снова поднялся и сделал еще несколько глотков. А потом отправился в обратный путь. Он показался мне еще длиннее. На кровать я забрался лишь с пятой попытки. Лег и закрыл глаза. В ушах стоял звон. Тело сотрясала крупная дрожь… Я умирал. В этом не было никаких сомнений.
* * *
Но прошла ночь, день и еще ночь, а я был жив. Правда, жар не спадал. Зато немного утихла головная боль. Теперь у меня было такое ощущение, что мозг вынули. А вместо него залили ртуть… Я едва мог оторвать голову от подушки. Меня всего трясло. То было жарко, будто я лежал в пустыне на самом солнцепеке, то бросало в холод, и я никак не мог согреться, хотя в номере стояла страшная духота.
Время от времени я ползал в ванную, пил грязную воду, потом кое-как забирался в постель и проваливался в тяжелый, без сновидений сон. Иногда сил доползти до воды не находилось, и я просто лежал на грязной скомканной постели, тупо глядя в стену, чувствуя, как шершавый язык царапает небо… Иногда меня мучительно рвало прямо на пол. Но выходила из меня либо вода, либо совсем немного желчи. Я слишком долго ничего не ел…
В дверь больше никто не стучал. Хозяин тоже не появлялся, хотя я провел в номере уже не один день. В отеле стояла мертвая тишина. Не было слышно даже обычных для старого здания скрипов и шорохов. Хотя, может быть, у меня случилось что-то со слухом, потому что такая же тишина была и за окном.