Отерон
Зрение включилось первым. Словно я спал с открытыми глазами и вдруг очнулся - приглушенный свет холодного тумана вокруг меня и больше ничего. Память забыла подсказать, что случилось со мной - ее чистый лист ждал, когда под пером сознания на нем начнут проявляться слова. Невозможность осознать себя паникой взорвала разум. Страх подтолкнул остальные чувства, и появились звуки...
Тихий неприятный смех... звон невидимого колокольчика и мерный стук - легкий, почти неслышный: так поздней осенью в туманной тишине падают тяжелые капли влаги с наклоненных над озером голых ветвей. Смех оборвался диссонансом оборванной струны, и вновь наступила тишина.
Я висел в пространстве, не зная, где верх, где низ. Невесомость давила на меня - я уже начал осознавать, что должен иметь тело, только слуха и зрения оказалось недостаточно для того, чтобы ощутить себя полноценным существом. И я получил еще одно из семи чувств: запах тлена и тяжелый от влаги воздух напомнили мне о склепе.
Память вернулась грозовым разрядом. Черт! Черт! Дарий.... Злость на себя, на свою беспомощность помогла мне собраться и вырваться из невидимых пут. Мне показалось, что я оттолкнулся от кого-то и упал вниз. Боль пронзила локоть, наполняя меня ликованием - я еще жив! По-прежнему не видя ничего в густом тумане, я вскочил и заорал:
- Дарий!? - мой крик отразился от невидимой преграды и, усиленный вдвойне, вернулся ко мне. Только, когда эхо стихло, я услышал стон где-то совсем рядом. Выставив перед собой руки, сделал шаг и наткнулся на твердую поверхность на уровне бедра. Стол? Пальцы пробежали по покрытому пылью дереву.
- Ох! - раздалось прямо у моих ног. - Рон, ты что, не видишь, куда идешь?
- Представь себе. Проклятый туман.
- Сойди с моей руки, племянник.
Я упал на колени и только тогда увидел Дара - туман внизу не был таким густым и идущий непонятно откуда свет проявил лежащего на каменных плитах дядю. Кровь из глубокого пореза на лбу залила ему глаза и не давала поднять веки. Я сбросил сумку и быстро стащил сначала куртку, а потом рубашку. Рукав оторвался легко - его я сложил в несколько раз, прижал к ране получившийся тампон, останавливая кровь. На такое повреждение не надо много энергии, достаточно просто пережать мелкие сосуды и стянуть края разрыва. Последний раз я это проделывал с Кентом, но там ситуация была намного серьезнее. Сменив тампон, взял руку Дария и показал, как держать. Кровь все еще сочилась, при ранениях головы ее всегда много, но я уже не обращал на это внимания: все сделано правильно, и скоро она остановиться. Длинный лоскут от подола рубашки пошел на повязку, а небольшой кусочек стал салфеткой, которой я постарался стереть уже подсыхающую кровь с лица Дара. Наконец, он смог разлепить ресницы.