— Ты знаешь, а ведь я немного боюсь за Васю, — сказала Шотландская Роза. В самом факте его существования есть что-то непрочное. Я бы предпочла, чтобы он появился на свет в самом обыкновенном родильном доме.
— А ты не думаешь, что вымысел выше правды? — задумчиво возразил Кот. Если отнять, например, вымысел у науки, она тут же начинает хромать на обе ноги. Впрочем, это уже трюизм. Вторая жизнь Василия Платоновича не упала с неба. Она слишком неправдоподобна для родильного дома. Ведь тогда пришлось бы возиться с его матерью: кто она, откуда взялась, как зовут отца, не собирается ли она подать на него в суд или из гордости отказывается от алиментов, желая остаться матерью-одиночкой.
— Но зато этот вариант… Как бы яснее выразиться… Он ничем не грозит Васе.
— Не понимаю.
— Я хочу сказать, что появление ребенка на свет связано с долгим ожиданием, осторожностью, опасностью… Ну, словом, ты мужчина и этого не понимаешь.
— Милая моя, а почему ты думаешь, что пылинкам так уж легко было соединиться с пастушеской дудочкой, да еще глубокой зимой? Ну, скажем, одиночество и академическая тишина как-то тянутся друг к другу. Но грифельная доска, плавающая в воздухе! Но снотворное, которое не помогло Платону Платоновичу! Все это и есть та очевидность невероятного, без которой было бы скучно и даже невозможно существовать.
— Может быть. А тебе не кажется, — спросила, вздохнув, Шотландская Роза, что Вася может так же легко исчезнуть, как появился?
— Не думаю, — веско ответил Кот. — Во всяком случае, он сумеет постоять за себя.
Они помолчали.
— Так ты говоришь, что им только кажется, что они влюблены друг в друга? Неужели они ни разу не поцеловались дорогой?
— Нам, душенька, было не до поцелуев, — строго ответил Кот.
— Я понимаю. Но все-таки…
— Ох эти женщины! Ну да, да! Целовались. Но нельзя же забывать, что это современные молодые люди, которые стараются, чтобы поцелуи не мешали, а помогали делу.
Таков был первый разговор. Он был не похож на второй. Более того: между ними была пропасть, в которую легко мог угодить мой Вася, если бы он в свое время отступил перед испытаниями, выпавшими на его долю. Но он, как вы знаете, не отступил. Он воспользовался ими, чтобы заглянуть в самого себя, а это в иных случаях не только полезно, но необходимо. Разумеется, ему было далеко до Сократа, который настоятельно требовал этого от каждого умного или даже не очень глупого человека. Но все же, заглянув в себя, Вася сумел недурно подготовиться к встрече с Дамой, незримо присутствующей на каждой странице нашего затянувшегося повествования.