Кардинал почтительно коснулся губами перстня Иннокентия IV с мрачно горевшим драгоценным камнем. Он вышел в мягко светившиеся над Лионом весенние сумерки, обдумывая, кого же послать в Новгород. Миссия была не так проста.
Личность Александра Невского вызывала острый интерес в Европе. Дважды подряд он разбил наголову не случайных авантюристов, а выдающихся людей своего времени: правителя шведского королевства, знаменитого реформатора Биргера и главу ливонских рыцарей фон Вельвена.
Легата Альберта Суербеера князь принимал на Рюриковом городище. Он уже дважды обменивался с папской курией осторожными письмами. Папа обещал «проявлять особое старание об умножении его славы», а помощь против татар могли бы оказать недавние противники, «надежный щит» — тевтонское рыцарство. То, что рыцари готовы ныне стать заодно с Александром, должно было ему польстить, по мысли Иннокентия. Александр Ярославич счел целесообразным отозваться на это послание. Ответ папы от 15 сентября 1248 года почти не скрывал ликования: «Открыл господь духовные очи твои». Однако поспешность, с которой предлагалось воздвигнуть католический собор в Пскове, и вообще неумеренные надежды папы, насторожили князя. Титул «пресветлого короля Руси» не казался ему уже таким заманчивым. Александр придирчиво расспрашивал дядю Ивана Стародубского об истинных замыслах отца. Понял одно: отчаявшись, Ярослав готов был схватиться, как за соломину, за посулы Плано Карпини. Но никакой «суздальской унии», никакого обещания изменить православные обряды не давал.
Иван Всеволодич, прилежный и немногословный, близко придвинулся к племяннику:
— Не верь им... Ордынцы, как львы рыкающие, могут отнять у нас скарб и живот. Но мой сын останется русичем, и отчая земля не перестанет зваться Русью. Папежники же, хотя бы даже вползли ласковым змеем, отберут у народа память. Полынь и та слаще той горечи!
Александр ничем не выражал своих чувств. Младший годами, он лучше дяди понимал, что державные дела не решаются в спешке.
Безмолвно взирал он на легата Суербеера, представшего перед ним с папским посланием в руках. Вперяясь проникновенным взглядом в суженные князевы зрачки, легат начал издалека. О девизе святого Франциска, устав которого будто бы намеревался принять Ярослава, — «господи, сделай меня орудием твоего мира, чтобы я приносил спокойствие туда, где вражда», — и о желании папы, чтобы сын воспринял это наследство родителя.
— Орлиный взор наместника Христа давно направлен на Русь... — вкрадчиво говорил легат.
Александр прервал в досаде и нетерпении: