Когда Оладьев ушел, Микола как-то сжался. Его глаза, большие, грустные, наполнились слезами. Михаилу Васильевичу очень хотелось успокоить своего собеседника, приободрить. Он хорошо понимал, что пришел этот юноша в органы госбезопасности потому, что верил: именно здесь ему могут помочь.
Ежов поближе придвинулся к пареньку.
— Вот что, Микола, буду с тобой откровенным. Здесь твой вопрос никто решить не может. Я тоже не могу. Но постараюсь. Запрошу ваше дело, решение суда. Договорились?!
Юноша поднялся, понимая, что их беседа подошла к концу.
— Главное, не унывай. Разберемся, — тепло улыбнулся Михаил Васильевич.
Музыка звучала весело, задорно. Без устали кружились в быстром танце пары. У соседа играли свадьбу.
Микола стоял, припав плечом к стволу старой груши, и с любопытством смотрел на веселившихся гостей.
— Почему не танцуешь? — спросила его миловидная дивчина.
Протас смутился. Промолчал. Он давно наблюдал за ней. Ему нравилось ее красивое и приветливое лицо, легкая походка…
— Ну что же ты?.. — девушка улыбнулась. Микола, поборов смущение, шагнул вперед.
Танцевали польку. В горячей ладони паренька в такт музыке подрагивали девичьи пальцы. Он видел перед собой розовую мочку ее уха с бусинкой жемчуга, ловил нежный запах волос.
Неожиданно Мария — так звали девушку — отстранилась, запрокинула голову и посмотрела ему в глаза:
— Ты что, на нелегальном?
— Как это?
— Ладно, ладно. Не прикидывайся — без паспорта живешь. Думаешь, никто тебя не знает? Знает, знает. И что от Советской власти прячешься, и что в Сибири был. А туда просто так не отсылают.
Она рассмеялась и всем телом прижалась к Миколе.
В эту ночь он провожал ее. Шли молча. Коготок месяца, словно наполненный ветром парус, плыл по Млечному Пути.
Прощались у развилки дорог. Она поцеловала его и шепнула:
— Помоги мне. Ты мне очень можешь помочь.
Шагнув с мороза в кондитерскую-булочную, Михаил Васильевич сразу же окунулся в сладковато-приторные запахи сдобы. Он купил бутылку лимонада, два пирожных и встал за столик у окна, чтобы лучше видеть улицу. Только что ему позвонил Протас и попросил о встрече.
«Вот нетерпеливый», — невольно подумал Ежов, но парню объяснил, что будет ждать в кафетерии.
Минут через пять вошел Микола. Он снял треух и издали поздоровался. Михаил Васильевич махнул рукой:
— Давай сюда!
Ежов поставил перед парнем чистый стакан, наполнил его шипучим лимонадом и подвинул пирожное:
— Угощайся.
Микола отхлебнул несколько глотков и сказал:
— А я вот опять к вам.
— Ко мне часто нельзя. Я же говорил. К тому же, дело твое, как оказывается, не такое уж безобидное, если по справедливости.