— Кто он?
— Мне приказали на все другие вопросы не отвечать.
— Ну ладно, — сказал тот, что был за спиной. Он взял Протаса за плечи и повернул лицом к себе.
— Ладно, — повторил бородатый и достал из кармана стеганых брюк полоску папиросной бумаги.
— Передашь и поспеши с ответом. Понял?
Ежов тщательно разгладил сложенную в гармошку записку и вновь, в который раз, прочитал:
«Гости от соседей ждут встречи. Есть новости. Срок командировки просрочен. По истечении двух дней выезжаем домой».
Ответ Михаил Васильевич помнил наизусть. Он был краток: «Готовность встречи 24 в 20.00. Наш укажет. Проводник Ю.».
Именно на этом этапе операции Микола, в целях безопасности, должен был выйти из игры. Проезжая на машине по улице Зеленой, Ежов сам видел, как паренек шел с двумя мужчинами — один был лысый, высокий, второй пониже, с бородой. Он знал, что в районе фабрики гнутой мебели к ним подойдет сотрудник госбезопасности и тихо представится.
— Я от Степана. Идемте.
Микола повернет обратно, а его подопечные продолжат свой путь.
В комнате было тепло, уютно — домотканые дорожки, цветы, занавески на окнах. В углу иконы.
Гостей встретил мужчина, одетый по-зимнему: бурки, стеганые брюки, куртка-френч. Все — по сезону. При такой экипировке что в лесу, что в поле — холод не страшен.
— Сначала некоторые формальности. Как говорится: береженого бог бережет. Итак, кто вы?
За стеной соседней комнаты находились Михаил Васильевич и Федор Кузьмич. Они внимательно слушали.
— Проводники из-за кордона, — ответили прибывшие, уверенные, что находятся на явочной квартире. Имеем задание передать Степану новые инструкции.
Оладьев подмигнул товарищу и поднял вверх большой палец. Мол, знай наших. В это время за стеной спросили:
— У вас есть при себе оружие?
— Да. Парабелум, вальтер и граната.
— Придется временно сдать.
— Не возражаем. Порядок есть порядок.
Михаил Васильевич улыбнулся: все! И нетерпеливо потер ладони. Теперь они их возьмут что называется тепленькими.
Яркое солнце слепило глаза. С веток деревьев сползал и срывался подтаявший снег. Оладьев радостно, как-то по детски улыбнулся, запрокинув голову вверх.
— Весна! — воскликнул он.
Михаил Васильевич с прищуром посмотрел на стаю голубей, что кружили в небе, и спросил:
— А ты помнишь весну, когда тебе было семнадцать?
— Помню. А ты?
— И я.
Ежов замолчал. Задумался. Потом сказал:
— А моему Миколе завтра семнадцать.
— Ну и чем ты его порадуешь?
— Паспортом. И еще вызовом для его матери. И трудоустройством на работу.
— Куда?
— На стройку. Вокруг вон сколько строить надо. Львов поднимать…