Он уснул у нее в кровати, но проспал всего несколько часов. Глубокой ночью Уилл выскользнул из постели, оделся и отправился к себе в уверенности, что его уход остался незамеченным. Она сделала вид, что спит, уже зная, что ее уговоры ни к чему не приведут.
И вот он опять опаздывает.
— Мисс Селина!
Она оторвала взгляд от часов и посмотрела на Милли.
— Не могли бы вы передать Джереду… что мне очень жаль…
— Да, конечно, я скажу ему.
— Что он собирается теперь делать? Будет по-прежнему жить с дедом? Не уедет из города?
— Наверняка не уедет. — Селина пожала плечами. — Ему некуда уезжать.
Селине показалось, что Милли хочет добавить что—то еще, но тут открылась дверь, и вошел Уилл. Его влажные после душа волосы были зачесаны назад, но одна упрямая прядь прилипла ко лбу. Его одеяние поразило Селину. До сих пор она видела его либо в джинсах и майке, либо вообще без одежды. Сегодня он надел белую сорочку, закатав рукава до локтя, темно—серые брюки и новые черные ботинки. Он нравился ей в любом виде, но в этот день он ничем не отличался от Ричарда Реймонда, любого добропорядочного гражданина Гармонии, штат Луизиана.
Селина встретила его приветливой улыбкой.
— Уилл, это Милли Эндрюс, она иногда меня подменяет. Милли, это…
— Я его знаю, — хмуро отозвалась девушка.
Селина удивленно взглянула на нее. Ни разу она не слышала от Милли ни единого резкого слова, тем более в адрес людей, которые такого отношения не заслуживали. Но она сразу же вспомнила про отношения Милли с Джередом.
— Нет, Милли, ты еще ничего не знаешь, — мягко сказала она, поднимаясь из-за стола. — Это Уилл Бомонт, он друг Джереда Робинсона.
Она сделала явственно ударение на слове «друг». Друг. Не отец.
Хорошее воспитание все же взяло верх, и Милли проговорила, не поднимая головы:
— Очень рада с вами познакомиться, мистер Бомонт.
Уилл перевел взгляд на Селину и горько усмехнулся.
— Ну да, конечно, я вижу, — сухо сказал он. Девушка наконец подняла на него глаза, и его взгляд тут же сделался более приветливым. — Идем, Сели.
Ей нравилось, когда он так ее называл. Нравилось с самого первого раза, с того воскресного утра, когда он назвал ее чопорной, засмеялся и сказал глубоким грудным голосом: «Давай—ка я буду звать тебя Сели». А сейчас ей особенно понравилось, что он обратился к ней именно так при постороннем человеке. Отныне это уменьшительное имя уже не тайна.
Она взяла сумочку со стола.
— Милли, не знаю, как долго продлится церемония.
— Ни о чем не беспокойтесь.
Селина уже направилась к двери в сопровождении Уилла, когда Милли окликнула ее: