- Тогда ты знаешь, что близкие отношения необходимы, чтобы зачать ребенка.
Бринн было любопытно, почему ему так важно иметь ребенка, но она не осмеливалась спросить, опасаясь, что если он откроет перед ней душу, то ей будет трудно продолжать относиться к нему как к совершенно чужому и нисколько не интересному ей человеку.
- Мне хорошо это известно, милорд.
- Лусиан, - пробормотал он. - Назови меня по имени, любовь моя.
- Лусиан, - неохотно повторила Бринн.
- Вот так-то лучше. Не хочешь еще шампанского?
- Да, пожалуй.
Бринн выпила и так слишком много и знала об этом, но она не собиралась останавливаться. Если Уиклифф действительно решил осуществить задуманное, ей понадобится мужество.
Он налил ей шампанского, а сам принялся развязывать шейный платок.
- Тебе совершенно не из-за чего переживать, - сказал он, перехватив ее испуганный взгляд. - Я постараюсь, чтобы этот первый опыт оставил приятное впечатление.
- Я-то прекрасно знаю, что мне есть из-за чего переживать. Вы можете не верить в проклятие, но у меня нет сомнений в том, что ваша безрассудная страсть ко мне станет еще сильнее, как только мы…
- Станем любовниками? - Да.
- Ну, из того, что я знаю о проклятиях, следует, что они действуют лишь на тех, кто в них верит.
- Ну, тогда вы могли бы принять в расчет мои чувства. У вас, очевидно, имеется немалый опыт, поэтому вам моей тревоги не понять.
- Страх девственницы… Понимаю. Ты боишься боли. Бринн прикусила губу, чувствуя, что краснеет. - Да.
В глазах его была безграничная нежность, и голос его был полон участия.
- Не думаю, что я могу тебя до конца понять, ибо никогда не был женщиной. Но я обещаю тебе, что-то, что нам сейчас предстоит, совсем не страшно, а, скорее, наоборот. Тебе понравится, вот увидишь.
Бринн отвела глаза в сторону. Если она позволит Лусиану растопить ее сердце нежностью, как ей обороняться?
Когда Лусиан скинул камзол, Бринн была уже как натянутая струна. За камзолом последовала рубашка. Отчего-то у нее перехватило дыхание.
- Не могли бы мы… отложить консумацию брака на какое-то время? Я едва вас знаю.
Он посмотрел на нее с обезоруживающей нежностью:
- Чем скорее все останется позади, тем раньше ты узнаешь, что бояться тебе было нечего.
- На самом деле я не боюсь. Я просто не хочу с вами близости.
- Отчего же? Тебя что-то отвращает в моей внешности? В фигуре? Или в лице?
- Вы знаете, что дело не во внешности. Не в физической материи.
- Тогда в чем же дело?
«Вы заставляете меня чувствовать себя слишком уязвимой», - подумала Бринн.
- В вашем невыносимом самомнении. Вы думаете, что женщины должны сами падать к вашим ногам.