Бринн, словно опомнившись, осознала, что сейчас ей угрожает опасность даже большая, чем та, что представляли собой таможенники. Ее репутация была в опасности уже потому, что она находилась один на один с этим мужчиной.
- То, что вас зовут Уиклифф, никак не объясняет того, что вы здесь делаете, - язвительно сказала она.
- Я навещаю друга.
- Вы понимаете, что вторглись на чужую территорию? Губы его сложились в чарующую полуулыбку.
- Я не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться морской нимфой, резвящейся в своей стихии. Я даже не был до конца уверен в том, что вы существо из плоти и крови.
Он протянул ей полотенце, но Бринн боязливо отступила. Чутье подсказывало ей, что надо спасаться бегством, но прямо за спиной начиналось море.
- Вам не следует меня бояться, - попытался ее успокоить незваный гость. - Не в моих правилах приставать к женщинам, даже таким красавицам, даже если на них почти ничего нет.
- Я слышала другое, - возразила, было Бринн, но тут, опомнившись, опустила глаза и едва не вскрикнула. Рубашка от воды сделалась прозрачной, облепив контуры ее тела.
Она выхватила из рук Уиклиффа полотенце и обернула его вокруг тела.
- Я не стал бы причинять вам зла. В конце концов, я джентльмен.
- В самом деле? - спросила она скептически. - Джентльмен сразу бы ушел и позволил бы мне одеться без посторонних.
Уиклифф даже бровью не повел. Никуда уходить он, по-видимому, не собирался. Раздраженная его наглостью, Бринн направилась к камню, на котором оставила свое платье и туфли. Однако она не успела сделать и четырех шагов, как ступню ее пронзила острая боль - она наступила на осколок раковины или острый камень. Бринн поджала ногу и остановилась, кляня себя за неуклюжесть.
- У вас кровь, - обеспокоено произнес Уиклифф.
- Со мной все в порядке.
Бринн решила как-нибудь доковылять до своей одежды, но, не успела она и шагу ступить, как Уиклифф поднял ее на руки.
Бринн вскрикнула.
- Как вы смеете! Отпустите меня сейчас же! - потребовала она, пытаясь высвободиться, но усилия ее был напрасны. Уиклифф был не только высок и проворен, но еще и на удивление мускулист. К тому же он не привык подчиняться, скорее наоборот. Властная манера его проявляла себя как в разговоре, так и во всем, что он делал: в том, как он держал ее, как смотрел, как говорил. Не сказать, чтобы Бринн это нравилось.
- Тихо, - приказал он. - Я всего лишь хочу взглянуть на вашу рану.
Он понес ее на руках так, словно она была не тяжелее пушинки. Возле приглянувшегося ему валуна он остановился, приподнял ее повыше и усадил на камень так, что колени ее уперлись ему в грудь.