Но ничего подобного не произошло. Абакус продолжал стоять неподвижно, как каменное изваяние.
— Что же это такое? — Деа была совсем сбита с толку.
Готен приложил палец к губам, приказав ей молчать.
Часовой у костра проснулся и, так же как его собратья, глядел вверх, на башню. Все недоумевали и старались понять, в чем же, собственно, дело.
Деа высоко подняла брови:
— Кажется, с колдовством ничего не выходит?
Ее отец вздохнул:
— Что нужно для того, чтобы ты наконец помолчала?
— Чтобы кто-нибудь мне объяснил, что творится, — отпарировала она язвительно.
Ближний часовой был настолько увлечен Абакусом, что едва ли мог заметить двух незнакомых наблюдателей на опушке леса. Деа совсем не опасалась его, пока он смотрел в другую сторону.
Готен тяжело вздохнул.
— Это не было неудавшимся колдовством, — тихонько пояснил он. — Возможно, Абакус хочет, чтобы так думали норманны. Похоже, он намерен ввести их в заблуждение.
— Если Абакус так опасен, как ты рассказывал, он наверняка не удовольствуется безобидными фокусами.
— Скорее всего, нет.
Часовой между тем отошел от костра и направился к остальным воинам. Он тоже хотел знать, что происходит там, наверху.
Деа била дрожь. Она вдруг начала замерзать. Ветер, дувший с заснеженных горных вершин в узкую долину, неожиданно стал очень холодным.
Готен это заметил.
— Ты чувствуешь?..
— Похолодало…
Он кивнул:
— Но почему так сразу?
Они замолчали и обменялись долгими понимающими взглядами.
Затем вновь перевели глаза на крепость. Некоторые северяне подносили руки ко рту, стараясь согреть их своим дыханием; другие изо всех сил растирали закоченевшие пальцы. А ведь для этих людей мороз был привычным делом.
— Там, где они стоят, кажется, еще холоднее, чем у нас, — пробормотал Готен. Слова, белым паром вылетая из его уст, обретали какие-то контуры, будто становясь зримыми.
— То, что было у Абакуса между рук, выглядело как… жара, — задумчиво сказала Деа. — Ты думаешь, он мог…
— …вытянуть из воздуха остатки тепла? Да, вполне возможно.
— Но почему?
Готен пожал плечами:
— У меня есть недоброе предчувствие, что мы сейчас же получим ответ на этот вопрос.
Ждать пришлось недолго. Предположение Готена подтвердилось. И все же то, как это произошло, застало их врасплох.
На том месте, где рядом стояли три дюжины северян, видимо, в мгновение ока стало так невыносимо холодно, что воины бросились врассыпную, как стадо перепуганных овец. Только двое, находившиеся в самой середине группы, не тронулись с места. Их меховые плащи и панцири покрылись толстым слоем льда. Один из них еще пытался двигаться, и ледяная корка на его коленях потрескалась, но потом он окончательно замер и больше не трогался с места. Даже глаза его, казалось, замерзли, потому что перестали двигаться в глазницах. Лицо застыло в гримасе бесконечного ужаса. Он был сейчас похож на какую-то варварскую статую, вырубленную скульптором из глыбы льда.