Она не спрашивала про дурака Суликова и про то, откуда у Многоватова столько денег. Она только ужасалась, что он напрасно тратит их, вместо того чтобы поберечь на будущее: покупает билеты в театр непременно в первом ряду, обедает с ней в ресторане. Она слышала, как официант вкрадчиво назвал испугавшую ее сумму, и видела, как легко и беззаботно Геннадий Романыч бросил на стол деньги, больше чем надо, и она поняла – это значит на чай. Теперь это кольцо…
Лидии Михайловне было двадцать четыре года, и она отлично знала, что на свете есть жулики, и воры, и даже убийцы. Они ездили в автобусах и в тесноте снимали с пассажиров часы. Они по ночам нападали иногда на прохожих или проникали в квартиры и бывали случаи – убивали. Некоторые служили в учреждениях и делали какие-то приписки или подлоги. Она точно не знала. Но все они рано или поздно, жалкие и приниженные или противно-наглые, представали перед судом на глазах у всех. И вызывали у людей презрение, ненависть или просто гадливое чувство.
Все эти преступники, пойманные или непойманные, могли где-то и как-то жить, но знакомыми Лиды Журавлевой они быть не могли. А представить себе, что ее, строгую и нецелованную девушку, вдруг целует вор, – это было вообще невероятно. Поэтому она даже ни на одну минуту не представляла себе, что и книги, и ковры, и костюмы Геннадий Романыч приобретает каким-то нечестным путем.
Разумеется, заведующий магазином не может получать слишком большого оклада. Но… мало ли как бывает: сбережения, наследство, выигрыш. Вот, например, у них в квартире живет кассирша Ираида Львовна (по странному совпадению она работает как раз в том магазине, которым заведует Геннадий Романыч). Так вот, она постояно выигрывает! И помногу. Лида помнит, как она недавно вбежала в кухню и закричала: «Пять тысяч! Пять тысяч!» – и махала облигацией. А когда соседи стали просить ее дать им поглядеть на счастливую облигацию, она смешно замахала руками: «Что вы, еще сглазите!» – и убежала к себе. А ведь, возможно, что Геннадию Романычу посчастливилось и он выиграл не пять тысяч, а пятьдесят?…
Пришло письмо из Иркутска. Писали вместе отец и брат.
«Лидушка, нам издали что-то не очень нравится твой выбор. Не потому, что ты врач, а твой Многоватов торговый работник. Работников торговли у нас большая армия и если бы они плохо и нечестно работали, то и торговли бы никакой не было. Они же молодцы, справляются, развивают и, как говорится, борются за лучшее. Некоторые даже героически работают в самых тяжелых условиях севера и так далее. В общем, честь им и хвала, тем, которые этого достойны. Но ты, Лидушка, пишешь, что у твоего Многоватова дом – полная чаша (между прочим зря ты к нему ходишь, лучше к себе позови. У тебя квартира населенная, на всякий случай – мало ли что бывает). Ты перечисляешь, какие у него книги, ковры, вазы, костюмы и шуба с бобровым воротником. Ты пишешь: «У него такая внешность, что можно подумать, будто он народный артист». Дочка! Учти, артисты разные бывают!»