— Я не ожидал, что меня будут обвинять в изнасиловании, — грубо огрызнулся он, и внезапно руки его метнулись к ее худеньким плечам; он судорожно притянул ее к себе, резко наклонился и, не успела она опомниться, впился поцелуем ей в губы. Его пальцы запутались в копне ее черных волос, растрепав аккуратный пучок.
Ребекка откинулась назад, волосы рассыпались по плечам. По непонятной причине поцелуй смягчил его гнев, и он что-то тихо пробормотал. К своему стыду, она кротко вздохнула, признавая свое поражение. Он выпрямился и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, уставился сверкающими глазами на алые опухшие губы и красноречивый румянец на лице.
— Если бы Мэри могла тебя сейчас видеть, она бы поняла, что ты лгунья и тебя следует проучить. Что за насмешка! Ты не могла от меня оторваться, — сказал он язвительно.
Все, оказывается, было гораздо хуже, чем Ребекка могла себе представить. Мэри не только предъявила ему претензию по поводу разрыва, но, очевидно, добавила свои собственные домыслы насчет отношения к нему Ребекки.
— Я не лгала Мэри… Она моя подруга и… И я сказала ей правду. — Ребекка говорила заикаясь. Как раз когда она думала, что начинает новую жизнь, все возвратилось к истокам. Бенедикт… Неужели она никогда от него не освободится?..
— Да, ты изложила свою версию. Ведь Гордона нет, чтобы опровергнуть ее.
Она стерпела боль, вызванную упоминанием о Гордоне, и спокойно, стараясь обуздать себя, произнесла:
— Гордон поддержал бы меня. Он был необыкновенно добрым человеком. Это тебе, конечно, неизвестно.
— О Господи! Женщина, ты неповторима!
Когда я гляжу в эти огромные, невинные, фиалковые глаза, даже я могу на мгновение поглупеть. Но теперь-то я знаю, какой разрушительной силой ты обладаешь. Бедняжка Мэри также попалась на твою удочку, как и Гордон. Я знаю ее со школьной скамьи, целую вечность. А тут, за какие-то четыре года, что ты увивалась вокруг нее, ты сумела влезть к ней в доверие и теперь внушила ей, что я изверг и людоед. И вот, погибла наша дружба. — Он раздраженно оттолкнул ее, и Ребекка чуть не упала. — Ты внушаешь мне отвращение! — процедил он с презрением.
Ребекка оцепенело смотрела на него во все глаза. Он стоял неподвижно, выражая всем своим видом надменное высокомерие.
— Что ж, прошлого не воротишь, Ребекка! — Он так проскандировал ее имя, как будто оно тоже было для его слуха оскорбительным.
Тут уж чаша ее терпения переполнилась, и Ребекка с достоинством вскинула голову:
— Ты очень красиво говоришь, Бенедикт. Отец как-то поведал мне, что каждый человек отвечает за свои поступки. Но только не ты, потому что ты трус и обманщик.