Страсть с повинной (Бэрд) - страница 6

— Ну хорошо, хорошо, вы меня заинтриговали, Ребекка; вид у вас особы сдержанной и здравомыслящей, а на самом деле вы просто елочная хлопушечка.

Щеки Ребекки вспыхнули гневным румянцем, но рука его все еще обнимала ее тонкую шею, и гнев внезапно исчез. От прикосновения его ладони, казалось, вниз по всему ее позвоночнику пробегали разряды тока.

— Простите, я, должно быть, слишком болтлива. Вам, с вашими свершениями, мои планы, наверное, представляются скучным лепетом, — попыталась она как-то выйти из положения, но голос у нее сорвался.

— Нисколько, Ребекка, и прошу простить меня, если я обидел вас. Я совсем этого не хотел. Я считаю профессию учителя весьма престижной, а что касается скучного лепета, то и тут вы очень ошибаетесь. Все, что связано с вами, невероятно меня интересует.

Она неуверенно взглянула в его лицо; казалось, он был искренен. Его золотисто-карие глаза потемнели, в их глубине появилось странное выражение, когда он посмотрел на ее пылающее лицо, а затем опустил взгляд ниже, где под мягким шелком платья выступала пышная грудь. Она покраснела еще больше и чуть не задохнулась от волнения, какого никогда не испытывала прежде. Прижав руку к горлу, она инстинктивно пыталась скрыть бешеное биение пульса.

— Я думаю, что из вас получится отличный педагог, правда, могут возникнуть проблемы с молодыми людьми.

— Потому что я маленького роста? — спросила она смиренно. Его замечание огорчило ее. Руперт всегда дразнил ее по этому поводу.

— Нет, рост у вас прекрасный, но выглядите вы такой юной, что все учащиеся мужского пола будут в вас влюбляться.

— Мне уже двадцать два! — воскликнула она. Бенедикт положил ей руку на плечо:

— Я не хотел вас обидеть, но, когда человеку уже тридцать четыре года, все, кому еще только двадцать или около того, кажутся юными. — Он притянул ее ближе к себе. — Но не слишком юными, чтобы… Вы меня простили? — пробормотал он хриплым голосом.

Она не могла скрыть дрожь, вызванную их близостью. Ее грудь слегка касалась, его пиджака, и у нее перехватило дыхание. Она взглянула ему в лицо широко раскрытыми глазами и положила руку ему на грудь, не отдавая себе отчета в интимности такого жеста. Кончиками пальцев она почувствовала ровное биение его сердца. Простить? В это мгновение она простила бы ему даже убийство.

— Да, конечно, — прошептала она. Одна часть ее существа отвечала на поставленный им вопрос, в то время как другая — на зов в его потемневшем взгляде.

Бенедикт поймал ее маленькую руку, повернул ладонью вверх и поднес к губам.

— Думаю, мы поняли друг друга, вы и я… Она была околдована, ее фиалковые глаза затуманились, губы приоткрылись. Ей казалось, что она тонет в темно-золотистой глубине его глаз.