Не найдя ничего, девушка повернулась и взглянула на него со смесью ужаса и удивления в глазах, словно пыталась увидеть у него крылья за спиной, на которых он взлетел вверх в комнату. Было время, когда она считала, что ему под силу любой подвиг, геройство, подумал Бэрен с горечью. Очевидно, прошедшие годы заставили ее поменять мнение, теперь девушка считает его ни на что не годным и уж тем более не способным быть ей хорошим, настоящим мужем.
— Вы же могли погибнуть! — прошептала она, прижав руки к горлу, в глазах ее были заметны то ли обвинения, то ли ужас. Бэрен выбрал первое и сконцентрировался на этом, поскольку вряд ли Женевьева настолько дорожила мужем.
— Зачем вы решились на такой поступок? — потребовала она ответа, сделав шаг в сторону. — Почему вы пришли?
Бэрен спокойно встретил ее пристальный взгляд.
— Я здесь, потому что собираюсь ночевать со своей женой! — ответил рыцарь.
Независимо от того, что Женевьева пыталась скрыть свои эмоции, тревога проскальзывала во всех ее движениях.
— Но это не является частью нашего договора, — повторила девушка вновь.
— Никакого соглашения не было, — произнес Бэрен. — Помню лишь то, что вы приказали мне жениться на вас, что я и сделал. Я бы никогда не поступил так, если бы знал, что вы хотите поиздеваться да осмеять священные клятвы!
Его слова произвели ожидаемый эффект. Женевьева казалась взволнованной, она нервно закусила губу — невинный жест, который подействовал на него, точно удар прямо в живот. Это ее старая привычка. Но теперь, спустя много лет, Бэрен совсем по-другому воспринимал этот невинный жест. Теперь это движение привлекло внимание рыцаря к ее губам, порождало в его теле чувства, которые совсем уже не были детскими и целомудренными.
— Но, Бэрен, вы не можете сейчас ожидать от меня обычного брака, если я буду жить здесь, а вы будете далеко отсюда, на суде или в ваших владениях, ну, или где-нибудь еще, где вы часто бываете? — сказала она и махнула рукой, словно описывая огромное количество мест, где мужчина мог бы находиться. Рыцарь уловил в ее голосе нотки упрека, но не мог понять, в чем его обвиняют. Но что он понимал вообще в этой ситуации? Ничего ровным счетом, кроме злости, что сидела внутри него, кроме грусти. И у него не было терпения, чтобы медленно и вдумчиво все разложить по полочкам и разобраться, он не желал участвовать в этой игре слов, которая нацелена на воскрешение воспоминаний, давно похороненных, которые там и должны оставаться.
— Мне нужен наследник, Женевьева. И вам придется смириться с этим фактом, — сказал Бэрен, пытаясь говорить максимально прямо и откровенно. Игнорируя удивленное выражение ее лица и его собственные чувства, он шагнул к ней.