Фуке замолчал. Одобряюще улыбаясь, он положил руку на плечо дю Парке, чтобы заставить его посмотреть ему в глаза.
- Я понимаю ваши чувства, дорогой друг, - сказал он, - сама мысль о неволе, глубоко вам неприятна. Но как долго это продолжится, будет зависеть от вас. Может быть не понадобится больше недели.
При этих словах Жак резко обернулся к нему. Лицо его выражало сильное облегчение.
- Недели?
- Да, недели. Но при одном условии.
- Ага! Уже появляются условия.
- Если вы сейчас же согласитесь поехать и нести службу на островах, вас выпустят, как я сказал, уже в конце недели.
Дю Парке недоверчиво хмыкнул.
- Если меня посадят, кто даст гарантии, что Ришелье не передумает и не пошлет меня, в конце концов, на плаху?
- Он дал нам слово. Теперь идите домой. За вами сразу же придут, арестуют и отправят в Бастилию. Там придется подписать бумаги, по которым вы обязуетесь ехать на острова. Об остальном я позабочусь. Я дал честное слово, что вы примете мое предложение служить там.
Жак смиренно пожал плечами.
- Что ж, - с горечью сказал он, - я отправлюсь в ссылку. Чтобы сменить одну тюремную камеру на другую, может чуть более просторную. Все-таки кусочек земли в Kарибском море! А что я там буду делать? Буду агентом какого-нибудь плантатора, грубо говоря, просто прислугой - и, может быть, того, чье происхождение ниже моего! И это, вы считаете, спасет родовую честь Диэлей?
Фуке снова улыбнулся.
- Раз уж вы приняли предложение послужить нам, - сказал он, - вы подчиняетесь только Американской островной компании. И за ваше назначение отвечаю лично я.
- В таком случае, сударь, я знаю, что могу рассчитывать на вашу снисходительность.
- Конечно, можете, дю Парке! Через неделю вы пересечете пролив Бордо, чтобы покинуть Францию и занять свой пост губернатора Мартиники.
Жак вздрогнул.
- Губернатора Мартиники? - повторил он, словно не веря своим ушам.
- Да, сударь. Как вы считаете, это поможет вам спасти родовую честь Диэлей?
Исполненный благодарности, Жак крепко сжал обе руки президента Фуке.
- Спасибо, сударь, - сказал он дрожащим от волнения голосом, - мою благодарность вам невозможно выразить словами, но я клянусь, что у вас не будет причин жалеть о вашем благородном жесте и несказанной доброте. И еще меньше поводов сожалеть об оказанной милости найдется у короля.
Глава девятая
УЖИН У ФУКЕ
Совершенно измученная ласками Сент-Андре, Мария крепко спала. Как только она проснулась, опасения, терзавшие ее весь вечер, вернулись к ней с новой силой. Было уже позднее утро, и сквозь ставни пробивался яркий солнечный свет. Она позвала служанку.