— Макс! — крикнула я, чувствуя, что падаю. Нога наступила на что-то скользкое, оно крутанулось под подошвой, послышался знакомый хруст. Жемчужина? Руками я запуталась в плаще, завязки впились в горло.
— Маша… — послышался серебристый смех.
Катрин стояла около ширмы, где все складывали одежду. И держала зеркало. То самое, что вручил мне Пашка.
— Пока! — Она качнула подарок, держа его за ручку. И вдруг пальцы разжались. Я попыталась остановить неминуемое падение, потянулась в ту сторону, но от перехвативших горло завязок стало нечем дышать. — И передавай привет Олегу! Скажи, что я желаю ему хорошей охоты!
Катрин словно растворилась в разбитом зеркале — ее нигде не было.
Олегу? Она с ним говорила? Ну, конечно! Весь день она отвечала на мои звонки. Что же Катрин успела ему рассказать? Что сегодня все вампиры соберутся в одном месте?
Лео! Где Лео? Мне хотелось попросить его, чтобы он увел Макса, чтобы остановил Маринку и сделал что-нибудь с Катрин. Но главное — спас Макса. Спас, как спасал его все сто пятьдесят лет, что они провели вместе.
Музыка вдруг заиграла оглушительно громко, а света, наоборот, стало меньше.
— Ты, ты во всем виновата! — орала Маринка. — Зачем ты его убила? Он же был хороший!
Я видела, как девочка бьется в руках Лео, как белая ладонь методично опускается на ее щеки. С шумом лилась вода, и за ее плеском мне слышалось рыдание. Неужели Пашка… Неужели Маринка успела…
— На улицу, все на улицу! — захлопал в ладоши Грегор, колокольчики на его колпаке согласно зазвенели.
— Гурьева, — опустилась рядом Маркелова, — ты чего?
Негнущимися пальцами я рвала завязки плаща.
— Что?
— Ты на бусине своей поскользнулась и грохнулась так, что дом подпрыгнул.
Лера помогла мне сесть.
— Пошли гулять! — кружился среди гостей Грегор.
— Круто! — подхватил идею Синицын, ревностно хватая Малинину за руку.
Между ними началась немая борьба.
Перед моими глазами проползла белая крыса. Белла испуганно принюхивалась, недовольно поводила ушками.
— Tous les mauvais augures,[9] — презрительно скривил губы Лео. — Неисправимый максималист. Он думает, будто можно еще что-то исправить. Нельзя! — Лео на секунду остановился около меня. — Ничего нельзя исправить. Мы такие, какие есть, и не надо сводить две несоединимые противоположности. Оставьте его первая. Оставьте. Любовь — смертельная игра. Она не для вас!
— Случайно… разбила… — Я все никак не могла отдышаться.
Дурацкие приметы! Они как будто специально собрались вместе!
— Ну, ты чего же! Вставай! — Маркелова потянула меня наверх. Она тоже задрала свою маску на лоб, открывая вспотевшее лицо. — Пошли на улицу.