— Я знаю, за что.
Вампир отошел, и я по стенке сделала несколько шагов к лестнице. Уходить было рано, но я не могла удержаться.
— Вы просто завидуете. — Я начала злиться сама на себя, что веду себя так. — У вас позади сотни лет однообразного существования, без возможности почувствовать себя живым.
Дэниэл захохотал.
— Нужна кому ваша жизнь! Смерть гораздо интересней!
И — налетел на меня. Крепкие пальцы вцепились в плечи, моя голова мотнулась от резкого тычка, от локтя по правой руке пробежала огненная боль — удар пришелся на нервное окончание. Я лежала в углу, пытаясь вдохнуть.
— Ах, как больно! — склонился надо мной вампир, и я постаралась сильнее вжаться в угол. — Но это еще не больно. Больно — это когда у тебя отбирают вечность.
— Да кому ты нужен со своей вечностью! — прошептала я, пытаясь спрятать голову, чтобы не получить новый удар.
«Только не звать Макса, не звать Макса!» — взмолилась я мысленно и тут же одернула себя, запрещая вообще о нем думать. Застонала, подтягивая колени к груди.
Думай — не думай, но между мной и им лежит пропасть человеческой жизни. И вот сейчас мне пытались продемонстрировать, насколько вампиры и люди далеки друг от друга.
Прежде чем вновь заговорить, Дэниэл выдержал долгую паузу.
— Больно — это когда знаешь, что все можешь, но не имеешь права ничего сделать. Когда ешь, но не насыщаешься.
Я попыталась сесть. Раздевалка опасно покачнулась. Приход сюда мне виделся теперь все более бессмысленным. Зачем шла? Что хотела узнать?
— Я спрашивал у Карла Первого Английского перед казнью, боится ли он смерти…
Дэн говорил, но слова шли как бы фоном — от страха, от подкатывающего тошнотой ужаса и давящей темноты я с трудом соображала. Карл Первый Английский? Это когда было? Семнадцатый век, Кромвель… Парень беседовал с Карлом Первым? Хорошо, что не с фараонами.
— Король ответил, что смерть не столь уж и страшна. — От склонившегося надо мной вампира дохнуло холодом. Но не тем привычным холодом Макса, которого возможно было согреть, а четырехсотлетним холодом, не знающим, что такое тепло. — Страшнее понимать, что у тебя отнимают власть. Что еще вчера ты мог одним движением пальца отправить всю чернь на виселицу, и вот теперь эта чернь убивает тебя, божественного ставленника! — Мне показалось, что последнее слово эхом прокатилось по подвалу, застряло под потолком. — Карл тогда много чего говорил, причем был абсолютно спокоен, словно наутро была назначена не казнь, а верховая прогулка.
— Что отобрали у тебя? — прошептала я.
Надо было быть очень осторожной, чтобы не сказать лишнего. А вдруг Дэн и правда решил меня убить? Нет, нет, он не сможет. Моя смерть будет не такой. Она будет, как сказал Макс, через много-много лет. От старости. Или ее не будет вовсе.