Поднялся переполох. Одни призывали идти за стаей, более осторожные и суеверные наотрез отказывались:
— Опасно. Мало ли что… Слыхивал ли кто, чтобы пес, простой пес, водил волчью стаю? Никто не слыхивал, то-то. Это дьявол. Настоящий дьявол — наши грехи незамоленные.
Больше всех кричал Розов, уговаривал догонять пса.
— На кой он тебе? Ежели придушит Безродного, ить все разом вздохнем. Или забыл, сколько ему должен? — возражал Федька.
— Оно-то так, но ить пока мы несем урон.
— Потерпим.
Ночь выдалась темной. Повалил снег. Охотники грелись у костров, охраняли деревню от стаи. Но Дьявол оказался хитрее. Он прошел по-за кострами, не обращая внимания на брех собак, прополз на подворье Безродного. Потоптался у овчарни, обошел сараи. У костра смеялись, слышался хриплый смех Безродного.
В загоне под навесом, похрапывая, заметались кони. Молодняк. Безродный не держал его в конюшне.
Черный Дьявол с рыком бросился на стригунков. В конюшне тревожно заржал жеребец. Табун заметался по загону, жеребята ринулись на забор, затрещали жерди.
Кони шли темной массой в тайгу, тонули в снегу, ржали, падали, но Черный Дьявол молча гнал их вперед, а когда табун перевалил за сопочку, на подмогу ему вылетела стая волков. Охватив коней широким полукругом, они погнали их по редкому дубняку. А позади кричали и стреляли охотники. Но волки уже не боялись этого шума и гнали и гнали коней к Пятигорью. А погоня осталась, вернулась в деревню.
И вот пал от зубов волков первый жеребенок, второй, третий… Запаленные кони с трудом пробивались по снегу. Их трупы растянулись по волчьему следу. Но когда кони рассыпались, волки прекратили резню. И начался волчий пир. Было зарезано столько коней, что стае не съесть и за много дней.
Только с рассветом охотники вышли в погоню — ночью не решались. На полдороге встретились им десять коней — стабунились как-то и возвращались домой. Остальные уцелевшие рассеялись в тайге.
Несколько лет подряд после того встречали в тайге охотники одичавших коней. Пытались ловить, но кони не давались в руки. А потом враз исчезли — то ли порезали их хищники, то ли сами снежной зимой пали от бескормицы.
Волки ушли в горы, но охотники не стали их преследовать.
Собрался сход. Безродный кричал:
— Граждане, одумайтесь! Пусть у меня погиб табун, я от этого не очень пострадал, куплю еще столько же.
— Верно! Ты в другом месте наверстаешь, — подали голос из толпы.
— Где бы я ни наверстал, но ваше дело хуже моего. Дьявол порешил почти всех охотничьих собак. Нанес урон Гурину, теперь мне.
— Я тот урон прощаю Дьяволу! — крякнул Гурин. — Прости и ты. Он есть хочет.