Однажды она пришла воочию, когда он со сломанным позвоночником, перепутанный парашютными стропами лежал на сосновых вырубах, а лесной пожар, треща, подбирался к нему со стороны купола. И он, обезноженный, не мог пошевелиться, а только шептал разбитыми губами в порванную гарнитуру радиостанции, прося о помощи. Она появилась в своём белом вышитом сарафане, обошла вокруг него, как бы наложила защитный круг, и огонь поник и отступил, повинуясь ей.
— Кто ты? — прошептал Дмитрий, видя, как она будто уводит огонь от него, направляя его совсем в другую сторону.
Она впервые повернулась к нему, но не открыла лица.
— Берегиня твоя…
— А это что?
— Это я тебя оберегаю. Твою жизнь храню.
— Ты ангел, что ли?
— Нет, ангелов не бывает. Я — Берегиня.
— А что же ты меня оберегаешь?
— Как же не беречь? Помнишь, ты за белкой побежал и заблудился?
— Помню…
— Я к тебе явилась…
— А-а! — оживился, вскочить хотел — ноги не слушались.
— Лежи, — сказала. — Скоро за тобой прилетят.
— Рация не работает, не найдут сразу. А пока ищут, я…
— Найдут. Я же с тобой.
— Нет, не верю… Это сон или бред. В жизни так не бывает.
— Бывает. Я тебя выбрала и веду, пока ты не вырастешь и ума-разума не наберешься.
— Да я вырос!
— Телом вырос, духом слаб. А я жду, когда ты станешь воином.
— Был я… воином.
— Знаю, только ты тогда отбывал повинность. Настоящий воин — это другое.
В небе послышались свистящие, шлёпающие звуки винта, разрубающего горячий летний воздух. Вертолёт заходил на посадку, поднимая с земли сухую траву и мелкие сосновые ветки.
— Так скажи, какой настоящий воин? — кричал Леший сквозь шум винтов. Но она не слышала его, её подхватил горячий воздух, и она взлетела, закружилась вместе с листвой да пропала из его глаз.
— Берегиня, хоть теперь имя твоё знаю… Знать, не смерть — отвела ты.
«Только кто же это? Откуда? Видно, в бреду привиделось. Берёзку с девушкой спутал. А жаль…»
Утром проснулся Дмитрий от холода. Костёр догорел, солнце ещё только вставало, на краю леса был виден розовый след по верхушкам деревьев. Подбросив дров и нагнувшись, стал дуть на угли, спрятавшиеся под пеплом. И вот робкий язычок пламени лизнул жёлтые хвоинки, обрадовался, весело побежал по тонким сучьям, отдавая ещё дымное тепло Дмитрию.
Что-то случилось этой ночью. Дмитрий ещё не разобрался, что, но утро было уже другим для него, не таким, как прежде, безмятежным. Он это понял, как только разлепил глаза. Чудилось, что кто-то был рядом с ним всю ночь, сидел, гладил его волосы, выбирая из них хвоинки и мох. Чувствовал, что кто-то поцеловал его в лоб. Но не мог он проснуться, хотя в лесу сон всегда чуток. И сейчас ещё, когда сон отлетел и находится он в полном здравии, ощущал нежную тёплую ладонь на небритой щеке.