«Вот и всё», — тоскливо подумала Ада. Ничего не вышло. Когда закончится вся эта бодяга с передачей пая, деньги уже будут не нужны.
Только благодаря Виталику, Петькиному другу, ей вообще удалось договориться насчет нескольких дней, необходимых для сбора денег. Уменьшить сумму не получилось, но хитроумный экс-милиционер смог хотя бы договориться со своими бывшими коллегами об отсрочке выплаты. Как он это вообще сумел — Петька не рассказывал, да и не всё ли равно! Однако, крайний срок наступал завтра. И, судя по всему, денег у нее не будет. Значит, Юрик пойдет в тюрьму за убийство по неосторожности, а это минимум три года. Что будет там с ее обожаемым ребенком, каким он оттуда вернется — было даже страшно представить.
— Лёв, да будет тебе своих-то кошмарить, — вдруг весело сказал из своего шкафа Митя. — Это ж Адка Третьякова, моя студенческая боевая подруга, я тебе про нее сто раз рассказывал, ты что не помнишь? Склероз замучил? И про нее рассказывал, и про Инку Лович. Вы ж все на моей свадьбе были. Адка вон даже свидетелем — теща до сих пор икает, — совсем развеселился он. — А ты волну гонишь — «сколько от пая можем дать, да когда зарегистрировать!» — довольно похоже передразнил Митя скороговорку собеседника. — А денег у нее точно нет, всё на папаню-инвалида, да на племянника-оболтуса уходит. И на мужа надежды никакой как не было, так нет и не будет. И не сверкай на меня, милая, глазками, я правду говорю.
От изумления Ада онемела и глазками сверкать позабыла. Ой, как интересно! «Лёва»? «Ты»? «Сто раз рассказывал»? Кому рассказывал-то? Господину Барковскому? О чём? О том, как они втроем придумали еще на первом курсе употреблять вместо привычных ругательств латинские медицинские термины, и все их однокурсники подхватили этот прикол, а потом одна бабка из автобуса, что шел от станции метро до института, накатала жалобу в ректорат: студенты, дескать, за проезд не платят и ругаются иностранными словами? Или о том, как их подруга Инка привезла из очередного вояжа к польским родственникам какие-то моднейшие свитера, да и догадалась их в институт притащить на продажу? И как Митя с Адой уводили от женского туалета, преобразованного в примерочную, свирепую кураторшу их курса Бородулину, надумавшую совсем не вовремя посетить вышеупомянутой заведение по зову природы?
— Так что, Лёва, ты если покупаешь ее долю — так уж цену не сбивай, будь добр, а плати, как если бы у меня покупал, — внушительно заключил Митя. — Не наживайся не беде моего друга.
— А что, кроме как деньгами, разрулить эту беду никак нельзя? Расскажите, в чем, собственно дело? — вдруг заинтересовался Лев Яковлевич.