– Он, должно быть, очень любит животных, – прокомментировал Томас, – если приобрёл их так много для своего зверинца.
Беатрис грустно улыбнулась, рассматривая ближайшие грязные клетки с худыми, измученными обезьянками.
– Этим вопросом задаётся каждый, у кого есть сердце, – сказала Беатрис. – Где ты видел маленького слонёнка, Томас?
– В клетке с другой стороны вон тех фургонов. Прутья ограждения такие непрочные… они не смогли бы удержать слонёнка, если бы он захотел уйти.
– Куда бы он пошёл? – задала Беатрис вопрос, на который не было ответа.
Они осторожно обошли вокруг периметра ограждения, и увидели маленького безучастного слонёнка, который лежал на боку, прямо на земле возле самых прутьев. Он был даже меньше, чем ожидала Беатрис, его рост, если бы он встал на ноги, не превышал бы пяти футов. Кожа слонёнка была серой, покрытой редкими волосками, а его уши – сравнительно маленькими. Индийский слон, решила девушка, обладающий, по общему мнению, более робким нравом, чем его африканский сородич.
Глаза животного были полузакрыты, но его пристальный взгляд остановился на Беатрис, когда она приблизилась к забору. Он не пошевелился, продолжая всё также неподвижно лежать, словно был болен или одурманен лекарствами.
Или убит горем.
– Привет, малыш, – ласково произнесла Беатрис. – Как тебя зовут?
– Oлли, так было написано на афише, – вмешался Томас.
Беатрис наклонилась и через ограждение посмотрела на слонёнка. Она вынула из кармана юбки яблоко, которое захватила специально для бедного животного, и легонько бросила угощение через шаткие прутья решетки. Яблоко покатилось по земле и остановилось прямо перед вытянутым хоботом слона.
– Это для тебя, Олли.
Слоненок вяло обнюхал фрукт, но не предпринял попытку взять его.
– Посмотри на шрамы у него на животе, – сказала Беатрис Томасу. – И совсем свежие раны вокруг шеи. Они били его бычьим крюком в самые уязвимые места, даже там, где мы, вероятно, не сможем увидеть.
– Его кожа выглядит очень толстой, – заметил Томас, – возможно, он ничего не почувствовал.
– Ты так думаешь? Поверь мне, Томас, когда бьют так сильно, что кожа рассекается, и из раны начинает сочиться кровь – это очень больно.
Мальчик выглядел расстроенным. Но прежде, чем он успел что-либо ответить, их разговор был прерван резким, грубым окриком.
– Что вы здесь делаете? Задумали какую-нибудь пакость, не так ли? Вы оба, убирайтесь прочь от животного!
Беатрис медленно выпрямилась, когда худой мужчина с вытянутым лицом приблизился к ним изнутри клетки. Он был в одет в костюм из грубой ткани, а на голове у него красовалась шляпа-котелок с закруглёнными полями. В одной руке мужчина держал ужасное орудие – длинную палку с большим железным крюком на конце.