Все трое замолчали, прислушиваясь к шуму прибоя и крикам морских птиц.
— А как твоя мама? — спросил Джек. Лицо Пату напряглось.
— Она все время плачет, — сказал он и покраснел.
— Знаешь, когда я в последний раз ездил в Квинсленд, с семьей повидаться, — задумчиво произнес Джек, — то вдруг обнаружил, что все там совсем не так, как мне представлялось. Я думаю, они тоже заметили, что я очень изменился. Так всегда бывает. Непросто возвращаться домой после долгого отсутствия: ты рвешься туда всей душой, а потом понимаешь, что это больше не твой дом.
Пату кивнул в сторону яхты, стоявшей на якоре в бухте, и почти беззаботно спросил:
— Как думаешь, скоро мы сможем починить ее и отплыть?
— Утром осмотрим повреждения, — пожал плечами Джек, — и тогда все станет ясно.
— Я здесь все равно не останусь, — вдруг резко выпалил Пату, как будто ему предлагали именно это. — Ни за что!
Джек не сводил глаз с покачивающейся на волнах яхты.
— А как же твоя матушка?
— С ней куча моих братьев и сестер, — не моргнув глазом, ответил Пату.
Вдалеке послышалось странное пение, печальное и веселое одновременно. Индия обернулась на звук и почувствовала, как легкий тропический ветерок коснулся ее волос.
— Что это? — спросила она.
— Луау,[23] — помолчав, ответил Пату. — Они празднуют мое возвращение. — Он сжал губы, подавляя приступ ярости. — Некоторые отговаривали мою семью устраивать праздник, заявляя, что преподобный Ватсон будет от всего этого не в восторге.
Индия обернулась и удивленно посмотрела на него:
— Почему?
— Вы же не видели, как это бывает, — ответил Джек, в голосе его слышались насмешливые нотки. — Зажигательная музыка, ритуальные танцы… Все это выглядит довольно шокирующе… и слегка непристойно.
— Как интересно! — С этими словами Индия заглянула в рюкзак проверить, не забыла ли блокнот для путевых заметок. — Я бы с удовольствием посмотрела на любые проявления языческой культуры, если только меня не заставят есть жареную свинину.
И тут впервые лицо Пату прояснилось, и он рассмеялся.
* * *
Эти звуки ей долго не забыть, подумала Индия. Мерный, возбуждающий ритм барабанов, тихие вздохи теплого ветра, шелест перистых пальм над головой и потрескивающий костер на фоне бесконечного гула серебристых волн, набегающих на чернеющий в ночи пляж, — разве это не чудесно?
Они с удовольствием поедали креветок и крабов, сырую рыбу с кокосовым молоком; таро и зеленую тыкву, а также цыплят, завернутых в листья и запеченных на горячих камнях. Факелы из длинных, связанных вместе пальмовых веток, мерцая, шипели и потрескивали, выхватывая из темноты смеющиеся лица, смуглые руки и горы манго, бананов, гуавы, апельсинов и жареных ананасов. Воздух был наполнен пряными ароматами пышно цветущей гардении, растущей у кромки темного леса, а также гибискуса и папоротника, из которых островитяне плели себе венки и юбки. Ко всему этому благоуханию примешивался солоноватый запах моря.