«Интересно, сколько привезет Иван Александрович?» Хорошо он рассчитал. Точно, что подавится тот скорей, чем поделится с кем-нибудь, когда пахнет хорошим кушем. Вот ведь загадки жизни — идиот, а режиссер. Был режиссером, вернее. Был, да сплыл, замашки одни остались. Ох, замашки остались: Паша, достань… Паша, принеси… Паша, сделай… Хам… Дарил себя. Еще бы! Известный режиссер, осчастливил, можно сказать, какого-то там торгаша. Раз в год в Дом кино брал. И на этом спасибо, Иван Александрович, выделили, приметили маленький винтик, по фамилии Польских, не побрезговали. И мы не побрезгуем, пощиплем вас немножко…
Павел Антонович закурил и прибавил шагу. Опаздывать нельзя. Все идет нормально. С таким окунем, как Иван Александрович, можно не волноваться: голый крючок от жадности заглотнет. И промолчит. Позориться не будет. А может быть, будет — рванет на Петровку, в угрозыск?
На мгновение Павел Антонович почувствовал страх, сосущее ощущение в желудке, но тут же успокоился, привычно взял себя в руки. Все продумано. Сам пострадал на восемьсот рублей. Больше не было, проверьте. И уж в самом крайнем случае признаться, что взял из кассы. Выговор… Ай-ай-ай, выговор… Да нет, не пойдет он на Петровку, идиотом нужно быть для этого…
Павел Антонович подошел к гастроному как раз в тот момент, когда Вяхирев вышел из «Волги».
— Сколько достал? — настороженно спросил он.
— Восемьсот, — вздохнул Павел Антонович, — всех обегал.
— А ты бы у себя в кассе взял, — добродушно посоветовал Вяхирев.
«Вот жмот, — подумал Павел Антонович. — Человека такой задушит и глазом не моргнет».
— Что вы, Иван Александрович, за кого вы меня принимаете?
— А где же наши узбеки? — оглянулся режиссер. Он был возбужден и разговорчив. — Неужели не придут? Придут, — успокоил он сам себя. — Придут.
— А сколько вы привезли? — спросил Павел Антонович и невинно посмотрел на товарища.
— Гм… — Иван Александрович пожал плечами, — все, что было. Четыре.
— Счастливый вы человек, даже и здесь вам везет. За полчаса четыре чистыми в кармане, — вздохнул Павел Антонович и подумал: «Вот гад, ну погоди, через пятнадцать минут спесь с тебя как с миленького слетит». — Иван Александрович, а может…
— Что, Паша?
— Да нет, я так…
— Ну где же они?
— А черт их знает, может, струсили в последний момент. Я и сам трясусь, не знаю чего.
— Да брось ты, Паша. Чего им бояться? Они же видят, с кем имеют дело — с порядочными людьми.
«Это точно, — злорадно подумал Павел Антонович, — видят, голубчик, насквозь видят и даже глубже».
— Вон он! — Иван Александрович шумно выдохнул воздух, стараясь умерить сердцебиение.