К утру подъехал Шеров, чтобы еще раз обсудить все детали операции. Собственно, пока обсуждению подлежали ее первые этапы – контакт с Мариной Муриной, оптимальные варианты ее обработки и попадания в дом Мурина. Дальше предполагалось действовать по обстановке – всего было не предусмотреть.
Со свойственной ему тактичностью Вадим Ахметович избегал затрагивать один немаловажный аспект планируемой операции. Примерно через неделю после первого разговора прислал ей Архимеда с коробочкой, а в коробочке лежал неприметный такой пузырек, вроде тех, в которых в аптеке глазные капли продают.
– Это что? – спросила Таня.
– Сонный эликсир, – сказал Архимед. – Силы убойной. В нужный момент капнешь капли три старичку в чай или в суп, он заснет, а ты…
– Понятно, – оборвала его Таня. – Убойной силы, говоришь?
Вечером она явилась к Шерову, затеяла светскую беседу, организовала кофеек с банановым ликером, а потом, свернувшись калачиком на диване, принялась сладко зевать.
– Давай постелю, – предложил Шеров. – А то у тебя совсем глаза слипаются.
– Ага, – сонно промурлыкала Таня. – Бессонница последнее время замучила, так я капелек твоих попробовала. И сразу повело.
– Каких таких капелек? – обеспокоенно спросил он.
– Тех самых, что с Архимедом сегодня передал. Для старичка.
Он аж подскочил, руками замахал.
– С ума сошла?! Сказано ж было…
Таня резко села. И ни капельки сна во взгляде.
– Мне интересней то, чего сказано не было. Опять меня за дуру подержать решил? Сонный эликсир! Сам же втолковывал, что заказчику товар нужен чистый, краденным не числящийся, в розыск не заявленный. Что, твой Мурин, когда проспится и увидит, что без Эль Греко остался, молчать в тряпочку будет? Не будет! Описания моего ментам дать не сумеет? Сумеет! Все это ты прекрасно знаешь, и капли дал такие, чтобы он после них не проснулся. Так?!
Шеров не отвел от нее совиных глаз, стоял и ничего не говорил.
– Рассказывай, что за капли, – резко сменив тон, потребовала Таня. – Я должна оценить риск.
Он рассказал. Таня слушала его, не перебивая. Он закончил и выжидательно посмотрел на нее. Выдержав паузу, она медленно, членораздельно проговорила:
– Этот риск я оцениваю в сто пятьдесят тысяч. Зелеными.
Шеров кашлянул и ледяным тоном осведомился:
– А не зарываешься?
– А ты? Пятьдесят за картину, как договаривались, пятьдесят за мокруху и еще пятьдесят – штраф тебе за попытку ввести в заблуждение. Или ищи другого исполнителя.
Вадим Ахметович ломаться не стал.
Что ж, Родион Кириллович прожил долгий век, а если верна хотя бы четверть того, что знала о нем Таня, то с его уходом на земле станет несколько чище…