– Мои-то у них откуда? – спросила Таня, уже зная ответ.
– От верблюда. Про юношеские свои похождения с Генералом забыла?
– Что ж ты в свое время не позаботился, чтобы их не стало? Я ведь тебе нужна была чистенькая.
– Из дела их изъяли, я проследил. Но в картотеку могли попасть, кто знает?
– А ты не знаешь? – Таня в упор посмотрела на Шерова.
Он отвел взгляд. Таня усмехнулась, стараясь не выдать внутренней дрожи.
– Сработала я чисто, и ты это знаешь. Ладу не найдут никогда, и пальчиков моих ни в какой картотеке нет. Скажи уж прямо – бздишь?
Шеров отвернулся, метнул в речку плоский голыш. Тот пару раз отскочил от поверхности и ушел в воду.
– Неуютно, – сказал он, глядя на круги, оставленные камнем. – Ты, Таня, становишься в моем хозяйстве ценностью, увы, отрицательной. Держать тебя при себе становится опасно. Перспективного исполнителя лишился, теперь вот шофера. Кто следующий?
– Надо понимать, ты на меня не только Серегу, но и Ларика вешаешь? Я, что ли, виновата, что они оба, как сговорившись, сами себя грохнули?
– Один гранату себе в салон положил, а второй прилепил к собственному днищу мину и нажал кнопочку? Удивительные способы самоубийства, ты не находишь?
Таня пожала плечами.
– Есть многое на свете, друг Горацио… Что ж, считай, что наше собеседование завершилось при полном взаимопонимании. Объяснять тебе, пожалуй, ничего не буду – прозвучит как попытка оправдаться. Только не в чем мне оправдываться, так было надо. Хочешь верь, хочешь – не верь. Впрочем, ты уже и так все решил.
– Решил… Решение далось мне нелегко. Но оставить все как есть – слишком большой риск.
– Понимаю и принимаю. Только уж выполни напоследок три моих просьбы, как-никак я тебе верой-правдой служила.
– Говори.
– Поклянись, что мужа моего, Павла, отпустишь с миром, когда он тебе уже не нужен будет.
– Да отпущу, конечно. Он и не поймет, что к чему.
– Но ты поклянись!
– Ну, клянусь, – усмехнувшись, сказал Шеров. – Чтоб мне с балкона упасть.
– Квартиру мою и долю, что от картины мне причитается, Аде отдашь. Скажешь, пусть сохранит дочке моей на совершеннолетие, только чтобы та не знала, что это ей от матери родной наследство…
– Та-ак… – с неподдельным удивлением протянул Шеров. – Вообще-то у меня несколько другие виды имелись, но если желаешь… Третья просьба?
– Третья? Позволь мне сегодня напиться до бесчувствия.
– Это еще зачем? – озабоченно спросил Шеров.
– Чтобы не почувствовала. Я же не враг тебе…
– Погоди, погоди, чтобы чего не почувствовала?
– Ну, как твои орлы меня резать будут. Или душить. Там я уже погостила, и ничего плохого в том не нашла. Но боли не хочу, мук не хочу, «обширный инфаркт» не устраивает…