Перед выездом в суд Таня позвонила Ивану, но никто не взял трубку.
– Может быть, вышел куда-нибудь? – предположил Павел. – Ничего, по пути за ним заскочим.
Он направился к дверям, остановился, обернувшись, посмотрел на Таню – и не удержался, подбежал к ней и стиснул в объятиях.
– Пусти! – смеясь, воскликнула Таня. – Во-первых, блузку помнешь, а во-вторых, может, еще и не разведут.
– С таким-то да не разведут?! – возразил Павел. – Они там на него только посмотрят – и тут же пожалуйте в кассу!
И он спустился во двор заводить машину, а Таня в последний раз взглянула на себя в зеркало. Вроде все на месте. И желтизны под глазами добавила в самый раз – очень убедительно… Вот ведь как въедаются профессиональные привычки – и в суд идешь, как на премьеру. И хоть все тут взаправду, и горя-то в самом деле хлебнули – врагу не пожелаешь, а все равно, готовишься как к спектаклю. Здесь одернуть, здесь поправить, здесь подмазать… Тьфу!
Они несколько раз звонили Ивану в дверь, но никто не отпирал. Потом Павел сбегал вниз, привел управдома, объяснил ситуацию.
Еще не включив света в темной прихожей, оба поняли – дело тут плохо. Пахло гнилью, горькими муками. Зайдя в комнату, они остолбенели. Все, будто нарочно, перемазано чем-то, бутылок пустых видимо-невидимо, окурков. И посреди всего этого великолепия лежит Иван во всей красе. Подошли к нему с двух сторон, нагнулись – дышит, но с трудом. Таня достала платок и отвернулась. Павел опустился перед Иваном на колени.
– Заяц, помоги мне на кровать его перетащить, – деловито сказал он. – Развод на сегодня, похоже, отменяется.
– А может, его, такого красавчика, в суд притащим? Убедительно будет.
– Родная, ты не поняла. Развод отменяется. Звони в «скорую». Я сам перетащу.
– Да что ж такое с ним?
– Не знаю, но похоже на эпилепсию. Звони, а? Пока едут, мы приберем тут, что сумеем, а то совсем неудобно как-то.
Так остались Иван с Таней еще на некоторое время мужем и женой.