Тогда Дута понял, что пришел его час, и сейчас он сможет обойти наконец своего извечного соперника и уже до конца своих дней не даст ему вырваться вперед. Надо только разбежаться и прыгнуть не так, как Салман, а сильно, отчаянно. Тогда ива согнется до земли. Даже не до земли, пускай. Он спрыгнет сам, а не будет трусливо сползать по веткам, как Салман.
Он тоже закричал по-шакальему, и в крике этом слышалось уже торжество победителя. Мальчик словно пробежал по воздуху до верхушки ивы, послышался хлопок, хруст веток, и Дута вдруг полетел дальше совершенно свободно, сжимая в руке пучок веток. Мальчики ахнули, им показалось, что прошло очень много времени, когда они услышали стук упавшего на землю тела и отчаянный крик Дуты, немного успокоивший ребят: раз кричит, значит – живой!..
Так Дута Эдиев стал не просто вторым после Салмана Бейбулатова, но вообще последним среди мальчишек аула Дойзал-Юрт. На изувеченной, кривой ноге он следовал за мальчишеской ватагой, как тень, издалека наблюдая за их шумными играми. Только верхом на коне он ни в чем им не уступал – ни им, ни самому Салману. Не уступал? Да они Дуте и его коню не годились даже на подстилку под седло. В седле Дута торжествовал, вся запрятанная до времени удаль вырывалась наружу. Нет, такого джигита давно не видели окрестные горы! Разве вспомнить Давлет-Гирея? Но когда это было!
Айшат он рассмотрел среди других девчонок аула первым. Гораздо раньше, чем Салман. Теперь он следил не за мальчишеской возней сверстников, а за гибкой фигуркой, перебегавшей с хворостом или кувшином по камням. Однажды, поскользнувшись на росистой траве и едва не уронив кувшин на землю, Айшат даже улыбнулась Дуте. Надежда заскочила юрким зверьком в его душу. Дута сжег в очаге деревянный костыль и решил, что будет с этого дня ходить без него. Ведь когда идешь по горам, ровной походки все равно не получится, а раз так – разве не все ли равно, хромой ты или нет. Это если ходить по горам…
Но так прыгать, как Салман Бейбулатов, он не мог. А Салман уже прыгнул… Дута видел, как Айшат с Салманом уже шли рядом от реки. Он нес ее кувшин, и смех ее был подобен журчанию чистой струи. Дута видел, как соприкасается их одежда, и юркий зверек надежды вы-скочил из его души, наверное, навсегда.
И вот война… О! Он благодарен этой войне, которая поменяла все сразу, волшебным образом. Его соперник, молодой и красивый, первый жених в окрестных аулах, был отправлен на фронт. Теперь у Салмана только одна невеста – смерть, которая, может, уже приметила себе джигита в супружеское ложе. Теперь Дута – первый жених в родных горах, не только на коне, но и на своей кривой ноге. Как же тут не благодарить Аллаха за войну, за германскую армию, которая стоит уже на пороге Кавказа? К тому же была у Дуты еще тайна. Только – не его одного тайна…