Я уже был не в состоянии читать и наконец схватил пальто и вышел прогуляться на улицу, где было холодно и темно. Несколько пар и одиноких фигур проплывали мимо, фланируя между пабами и китайскими ресторанами. Сама бесформенность жизни, окружающей меня, дала мне некоторое успокоение. Мне пришел в голову зал, в котором в тот момент находилась Ненси и ее коллеги, повторяющие заученные фразы. И я подумал, что мне гораздо лучше здесь, чем там.
В какой-то момент мне показалось, что весь Лондон распростерся передо мной, и мое удовлетворение испарилось. Ненси было куда идти. Передо мной были бесконечные улицы, освещенные холодным светом, черные дома, наклонившиеся друг к другу. Я мог идти, я мог бежать, но в конце концов я пришел бы к границе города. И тогда мне некуда было бы идти, я мог просто повернуться и идти обратно. За пределами города ничего не было и не могло быть. И не было никакого желания куда-либо идти. Я люблю Лондон, но огромные пространства раздражают меня. Скорее это было чувство, что этот город, имеющий неограниченные возможности, был чем-то изменен и обесцвечен из-за отсутствия воображения у меня, из-за скудности моей жизни.
Я направился по Кентиш-роуд в сторону Кемдена так сильно зажатый в тиски героической меланхолии, что чуть было не выбежал на перекресток с улицей Принца Уэльского. Немного дрожа, я споткнулся на обочине, изумленный падающим светом желтых фонарей, висящих над публичным домом. «Черт возьми», — подумал я и шагнул на другую улицу, которая уводила меня по другой дороге и в совершенно другой вечер. Кемден, как всегда, был местом, где собирались хиппи девяностых, и я пошел по обочине, обходя толпы людей, и направился в боковую улочку.
И именно там я заметил Алису. Когда я увидел ее, мне показалось, что мое сердце остановилось и вместе с ним остановился я. Она переходила улицу, на ней была длинная юбка и темная блузка, руки она держала в карманах. Мне показалось, что она была одна и точно так же, как и я, слонялась по улицам, оглядываясь вокруг и пребывая в своем собственном мире. Этим совпадением нельзя было не воспользоваться, и я осторожно, чтобы не испугать ее, перешел дорогу и встретился с ней на другой стороне улицы.
Следующие три часа мы провели в шумном дымном пабе. Два единственных стула в центре зала были придвинуты вплотную. Мы много пили, но спиртное действовало не так, как обычно. Я не опьянел, а просто почувствовал тепло и расслабление. Громогласные толпы народа вокруг нас давали пищу для разговоров, пока наконец мы не дошли до такого состояния, что больше не нуждались ни в чьей помощи. Мы просто пили и говорили, говорили и пили, и когда прозвенел звонок, извещающий о закрытии паба, мы были очень удивлены.