«Ничего не скажешь – у нее отточенный язычок. Она не только хороша, но быстра умом. У нее миниатюрная фигурка, а переливающееся темно-зеленое платье, расшитое белыми кувшинками, говорит о вкусе. Может быть, только черные зрачки слегка раскосых глаз чересчур остры, как и ее язычок, но она чертовски обольстительна…» Он внимательно присмотрелся к выражению ее лица и как-то сразу понял, что она читает его мысли и довольна произведенным впечатлением. Рибас, нареченный Иосифом, решил продолжить начатый разговор:
– Но тяжкие труды, когда они в удовольствие, преображают и в лучшую сторону.
– Истинный труд требует самоотречения, – парировала она.
– Самоотречение – христианская добродетель, – напомнил он.
– И вы найдете в нем удовольствие?
– Пока я с удовольствием констатирую, что аскетизм вы не жалуете, – сказал, улыбнувшись, Рибас.
– Да, но не как Монтень.
– Мишель Монтень призывал жить согласно природе.
– Природе и разуму, – уточнила она.
«Умна, легка в танце, естественна… Мне выпала удача танцевать с богиней», – восхищался в мыслях счастливый Иосиф. Но котильон кончился.
– Проводите меня к моей компаньонке, – попросила богиня.
– К какой именно?
– Глори, – отвечал богиня, чему-то улыбнувшись. – Она сидела рядом со мной.
Но когда они подходили к Глори, Рибас увидел, что с ней говорит Виктор, и задержал свою даму.
– По-моему, мы можем помешать Глори.
– Да, – согласилась богиня. – Пусть поговорит. Ей всего шестнадцать, она воспитанница Смольного. Присутствуя так поздно на этом балу, нарушает все правила благочинных учениц.
– Если вы покровительствуете ей, у нее все будет в порядке. Меня огорчает только одно: я не знаю вашего имени.
– В наше время – это святотатство. Меня зовут Анастази, Настя, Анастасия, Бэби и Биби.
– Я выбираю первое имя. Кто вы, Анастази?
– Сегодня? – она спросила серьезно.
Он подумал и сказал:
– Если было вчера и будет завтра, то ограничимся сегодняшним вечером.
– Сегодня я черкешенка.
– Прекрасно. Но как мне расценить это?
– Отправляйтесь на Азов, откуда я родом, там живут черкесы, я – их княжна.
– Кем же вы были вчера?
– Монахиней из Вены.
– А позавчера?
– Парижской актрисой.
– Кем вы будете завтра?
– Десятой и младшей дочерью бедного петербургского художника.
– Вашему воображению нельзя завидовать – оно совершенно, – проговорил восхищенный неаполитанец.
– Виктор – ваш друг? – спросила Анастази, поглядывая в сторону Глори.
– Смею надеяться, да. Мы вместе приехали из Италии.
– Я заметила, он очень меланхоличен.
– Вы наблюдательны. Впрочем, «Анатомия меланхолии» наверняка вам известна.