Джузеппе весело спросил кофе, велел седлать лифляндского трехлетка и спустя получас выехал со двора верхом без определенной цели. «Ах, поскакать бы сейчас вместе с Анастази вглубь острова, обогнуть церковь Благовещенья, смеяться и говорить, говорить…» У церкви он не увидел ни души, на тропке к Галерной газани среди кустов и редкого леса спугнул зайца. «Впереди весна, а я все еще осматриваюсь в Петербурге, – думал он. – Дел здесь никаких да и никто не предлагает дел. Судя по всему, Виктор живет не по средствам. Впрочем, здесь все живут не по средствам и не берут это в расчет».
Он повернул к Неве, на рысях достиг Псковского подворья, поскакал по берегу, минуя винные магазейны… Со льда Невы поспешно убирали Исакиевский мост – скоро ледоход. Возле кадетского корпуса, куда, быть может в неурочный час примчался генерал Бецкий, Джузеппе резко остановил лошадь: дело было найдено. Да, именно так – он осчасливит Петербург вторым мостом, но не наплавным, а постоянным! С инженерными расчетами придется повозиться, но игра стоила свеч. Минуя церковь Святой Екатерины, он мысленно помолился, хотя церковь числилась лютеранской, но ее название подсказывало: «Свой мост я посвящу ей и назову именем Екатерины».
Виктор к этому времени вернулся, пил в кабинете чайный деготь, а Джузеппе, как все влюбленные, выложил ему все вперемежку и сразу: без Виктора не было бы этого утра, Анастази прекрасна, восхитительна, он Раб Виктора, а Екатерининский мост – дело решенное.
Затем, устыдившись своего эгоизма, спросил:
– Как вы нашли компаньонку Анастази – юную Глори?
– Глори? – Переспросил Виктор и рассмеялся: – А! Глафиру Алымову. Приходится лишь сожалеть, что я так бесконечно стар для нее.
– Да она в вас влюблена!
– Может быть.
– Тогда оставьте чай, Витторио. Выпьем французского и вы расскажете мне, умоляю, о моей богине.
– Об Анастасии Ивановне? Хорошо, – отвечал Виктор. – Должен вам сразу сказать: крепитесь. Ибо ваша прекрасная богиня Настя Соколова – приемная дочь Бецкого.
Нева вскрылась пятого апреля, а пятнадцатого Рибас скакал по вновь наведенному мосту с Кадетской набережной к Адмиралтейству, делал частые остановки, бросал в воду щепки и высчитывал скорость течения воды. Наплавной Исакиевский мост был практичен, стоял на двадцати плашкотах и, по наблюдениям Рибаса, держал до шестнадцати тяжелейших подвод с камнем. За два часа его можно было развести весь, но уходило пять-шесть дней, чтобы поставить вновь. Все эти сведения новоявленный мостостроитель черпал в разговорах с мостовыми будочниками, с которыми изъяснялся, подготовив заранее вопросы на русском и медные деньги. Содержание моста обходилось до двадцати тысяч в год, и при царице Елизавете взымались мостовые деньги: копейка с пешего, две копейки с конного, пять с кареты. Но как только Екатерина, тогда еще великая княжна, родила сына Павла, мостовые сборы отменили в честь рождения цесаревича.