– Я был с ним при Чесме.
– А здесь?
– Изредка видимся.
– Изредка. Кхм. Вот как. Ну, прощайте.
И он поспешил за свитой. «Что все это значит? – спрашивал себя Джузеппе. – Почему после вопроса о Разумовском он так сухо распрощался? Может быть, мне лучше уехать?»
Ночной фейерверк над фонтанами большого каскада воссиял цветным сказочным сном. Несть числа было крикам, возгласам, возбужденным лицам, а тени дерев тревожно метались по земле.
– Я надеялась увидеть вас раньше, мой кавалер.
Розы в волосах, платье, тканное цветами, перехваченное под грудью золотым пояском, в руке букетик – Рибас поцеловал руку богини Флоры.
– Конечно же, я искал вас, – сказал он. – И, признаться, совсем потерял надежду.
– Если вы ее имели, она была не очень велика.
– Среди тысяч незнакомых людей, да еще когда они в масках, можно надеяться лишь на чудо.
– Только не говорите, что оно случилось.
– Нет, случилось не чудо, а то, что должно было случиться.
Она взяла его под руку, и они спустились в нижний парк, где на аллеях стояли слуги с факелами. – Кто вы сегодня? – спросил Джузеппе.
– Всего лишь бедная девушка, которая случайно попала сюда.
– Но этой бедной девушке так идет наряд Флоры.
– Увы, бедным девушкам к лицу любой наряд.
Она уверенно вела его куда-то и не оставляла без ответа ни одну из его фраз. Наконец, они вышли к пристани, где многие гости брали лодки с гребцами. Без обычных в таких случаях «ахов» и «охов» Настя ступила на неверное днище и села на диван, обитый кожей. Лодка была о двух веслах, украшена лентами, с навесом, с которого свешивалась цветная бахрома. Гребцу Рибасу лишь оставалось взяться за весла, но уже после двух десятков взмахов он вытащил весла, положил их на борт, пересел к богине и обнял ее.
– Разве сейчас май? – отчего-то шепотом спросила она.
– Я не знаю который час, а уж о месяце и речи нет.
– Флора только в мае позволяет обнимать себя.
Ах да, он забыл, празднества в честь Флоры иногда устраивались в Неаполе в начале мая, и флоралии эти были откровенны в любви. Значит?… Богиня не противилась его поцелуям, он пересадил ее к себе на колени, финские воды кружили лодку. Только на мгновение Джузеппе очнулся, уколовшись о шипы розы.
Потом она бросала цветы в черную воду. Наверху, на побережье, догорал костер петергофского бала. Звезды иногда показывались в просветах низких туч.
– А вы знаете, – сказала Настя, – мой воспитатель подозревает, что и вы в числе заговорщиков.
– Как? Какой воспитатель? О каких заговорщиках вы упомянули? – удивился он.
– Иван Иванович предполагает, что вы участвовали в заговоре против его компаньонки.