Для того, чтобы обеспечить мужчинам минимальное счастье, правительство вынуждено содержать ГМС – дам. Их обучают в специальных школах с подросткового возраста. Многие из них хорошо играют и поют, а хорошо танцуют все. Ещё их учат массажу и психологии… так говорят. Нам, самым лучшим из лучших, надежде планеты, присылают самых лучших выпускниц этих школ. Не знаю уж, какой психологии их там учат, но тут они только хлопают глазами и хихикают. Некоторые намертво замолкают, но такие встречаются редко.
Когда я зашел в бар, веселье только начиналось, но температура уже была близка к точке кипения. Три девицы на эстраде как раз заканчивали танцевальный номер. Завершив номер, они прыгнули в толпу у эстрады и тут же были унесены поймавшими их счастливцами под общий одобрительный гул. Место танцовщиц заняла певица, которая хорошо поставленным голосом завела одну из моих любимых песен. Атмосфера общего веселья постепенно заполняла меня. Вечер обещал стать приятным. Теперь моя главная задача – это занять место в каком-нибудь укромном уголочке, так, чтобы я мог видеть эстраду, а меня не мог видеть никто.
Я сидел боком к проходу и наслаждался праздником. Мимо меня проходили сложившиеся парочки и спешащие к эстраде товарищи. Внезапно что-то меня толкнуло посмотреть назад. Лучше бы я не смотрел! По проходу как раз шла одна из девчонок ГМС, единственная, которая мне понравилась из этой партии. И кто их только учит ходить такой вихляющей походкой! Наткнувшись на мой взгляд, она отработала поворот и взяла курс на меня. Надо срочно отвернуться и сделать вид, что я увлечён стаканом. Слишком часто эти встречи заканчивались слишком большими разочарованиями. "Котик… хи-хи-хи… котик… -хи-хи-хи", – как вспомнишь, так дурно делается.
Не вышло. Она подошла, навалилась грудью на мое плечо, присаживаясь на соседний стул, и промурлыкала:
– Покажешь мне корабль, морячок?
– Как тебя зовут, милашка?
– Елена, – она произнесла это не как "Элен", что характерно для всеобщего и английского, а как "Елена". Из короткого разговора выяснилось, что она была из Европы, точнее, из того маленького осколка, который остался от Европы после Катастрофы.
Придётся идти. Если я не пойду, то войду в легенды, и насмешками меня загонят ниже коврового покрытия.
Мы вышли из бара, полуобнявшись. Меня провожали завистливые взгляды. Я показал ей те традиционные места, куда обычно водят начальство и девчонок, – реакторный отсек, обзорную камеру на оси базы, причальные ангары перехватчиков. В обзорной камере она, в отличие от остальных девчонок, не задала вопроса о том, как это делают в невесомости, а посмотрела на звёзды и сказала: "Ух ты, какие они красивые!". Должен признаться, что этим она заработала пару очков в моих глазах. Блестящие трубы реакторного отсека она нашла великолепными, а невесомость эротичной.