воина.
Но с точки зрения воина именно он нормален. Это остальному обществу чего-то не хватает. И хотя воин может быть и не в состоянии определить это, но то, чего не хватает обычной публике, — это киай. Однажды почувствовав его, к нему привыкаешь больше, чем к наркотику. Поэтому солдаты, полицейские и последователи додзе продолжают свою работу. Только когда они заняты ей, они чувствуют, что по-настоящему живут. Требовать от воина, чтобы он никогда не проявлял своей силы, означает обречь его на влачение жалкого существования. Поскольку для таких людей киай — это уже не часть их жизни; это вся их жизнь.
ДЗАНСИН
После того как вы безупречно выполнили технику, у вас остается приятное ощущение, своего рода привкус. Это называется дзансин, «остающийся дух». Во время дзансин, когда движения техники остались в прошлом, все то, что вы делали во время ее выполнения, по-прежнему присутствует (даже в более выраженной форме): безупречное равновесие, полное осознание происходящего вокруг и духовный фокус. В этот промежуток времени, длящийся несколько секунд, вы вплотную приближаетесь к состоянию максимальной эффективности, ничего при этом не делая. Это момент великой неподвижности — вы не двигаетесь и кажется, что Вселенная затаила дыхание. Дзансин— это безмолвная экзальтация, наслаждение воспоминанием о совершенстве.
Среди самураев бытовала такая поговорка: «После сражения затяни потуже лямки своего шлема», которая означала, что победив, воин не должен ослаблять бдительность. Или как говорят охотники Африки: «Мертвый лев встает и съедает тебя». Такого рода высказывания заставили многих новичков думать о дзансин как об искусственно поддерживаемом состоянии сознания. Ничто не может быть дальше от истины.
Если (и это очень большое «если») техника выполнена безупречно, то дзан-син обязательно будет присутствовать. Дзансин — такая же неотъемлемая часть совершенной техники, какой является эхо у громкого звука в горах. Чтобы обрести дзансин, вы должны пойти дальше заурядной победы, вы должны победить славно, поскольку дзансин — это больше, чем эхо совершенства, это само совершенство.
Совершенство дзансин очевидно. Если вы наблюдаете за сценой, в которой человек одерживает большую победу, то вы обычно видите, как он прыгает от радости. Но если он победил благодаря своему мастерству, а не из-за обычной случайности, его реакция совершенно иная. Он осознает, что только что он сделал нечто внушающее благоговейный ужас, и на мгновение застывает, чтобы насладиться этим ощущением. В этот момент все в нем совершенно — каждая линия его тела представляет собой произведение искусства. Если вам доведется увидеть нечто подобное, то вы запомните это на всю оставшуюся жизнь. Японские кинематографисты обладают потрясающей способностью ловить такие моменты. В типичном вестерне сцена драки будет завершена вздохом изнеможения. В японских же фильмах поединок закончится кадром, снятым так, чтобы зритель испытал чувство максимального эстетического удовлетворения. Это момент славы, и все действие застывает, пока им наслаждаются. Хотя это и искусственный прием, он иллюстрирует правильные эмоции.