Он недовольно поморщился.
— Да что гадать. Про п-помощников же можно сказать только одно. Кто-то из них русский, или во всяком случае много лет прожил в России и в совершенстве владеет языком.
— С чего вы взяли?
Эраст Петрович взглянул на меня с сожалением.
— Текст объявления, Зюкин. По-вашему, иностранец написал бы про «алмаз яхонтовый»?
Он встал, прошёлся по комнате. Достал из кармана нефритовые чётки, пощёлкал зелёными шариками. Не знаю, откуда эти чётки взялись — вероятно, из саквояжа. Оттуда же несомненно появилась и белая рубашка с отложным воротником, и лёгкий кремовый пиджак. А бутылка виски, подарок мистера Фрейби, перекочевала из саквояжа на буфет.
— Завтра, а в-верней уже сегодня, у нас с Линдом состоится решительное сражение. Мы оба это понимаем — и я, и он. Ничья исключается. Такова уж особенность нашего т-товарообмена: каждый твёрдо намерен забрать всё, ничем при этом не поступившись. Что такое в нашем случае означала бы «ничья»? Мы с вами спасаем заложников и лишаемся «Орлова». — Фандорин кивнул на саквояж, куда накануне он спрятал камень. — Линд остаётся жив, я тоже. Это не устраивает ни его, ни меня. Нет, Зюкин, ничьей не будет.
— А вдруг мадемуазель и Михаил Георгиевич уже мертвы? — произнёс я вслух то, чего страшился больше всего.
— Нет, они живы, — уверенно заявил Фандорин. — Линд отлично знает, что я не д-дурак — камня не отдам, пока не удостоверюсь в том, что заложники живы. — Он ещё разок щёлкнул чётками и спрятал их в карман. — Стало быть, действуем так. Вы в к-качестве мнимого Фандорина следите за окошком. Люди Линда следят за вами. Истинный Фандорин следит за ними. Всё очень просто, не правда ли?
Его самоуверенность вселила в меня надежду, но в то же время и взбесила. Именно в эту минуту мучительное сомнение, терзавшее меня со вчерашнего вечера, разрешилось: я не стану передавать ему слова Ксении Георгиевны. Господин Фандорин и без того слишком высокого мнения о своей персоне.
Он сел к столу и, немного подумав, набросал несколько строк по-французски. Я смотрел ему через плечо.
Для меня, в отличие от Вас, люди значат больше, чем камни. Вы получите свой алмаз. Сегодня в четыре часа пополуночи привозите мальчика и женщину на пустырь, что у поворота с Петербургского шоссе к Петровскому дворцу. Там и совершим обмен. Я буду один. Сколько людей будет с Вами, мне безразлично.
Фандорин.
— Почему именно там и почему в такое странное время? — спросил я.
— Линду п-понравится: глухой предрассветный час, пустынное место. В сущности это не имеет никакого значения. Дело решится раньше… Ложитесь спать, Зюкин. Завтра у нас будет интересный день. А я схожу брошу письмо в почтовый ящик на Почтамте. Корреспонденция, поступившая утром, выдаётся с трех часов дня. Тогда вы и заступите на свой пост. Но сначала мы п-преобразим вас до неузнаваемости.