— Иди к Эрасту Петровичу, пригласи его. Больше ведь не с кем.
Я отправился к Фандорину. Перед тем как постучать, прислушался, и до моего слуха донеслись очень странные звуки: глухие удары, громкое сопение и дребезжание стёкол. Встревожившись, я легонько постучал и приоткрыл дверь.
Перед моим взором предстала удивительная картина. Господин Фандорин и господин Маса, оба в одних белых подштанниках, исполняли какой-то странный ритуал: каждый по очереди разбегался, до невероятности высоко подпрыгивал и бил ногой в стену, отчего и происходило испугавшее меня дребезжание. Эраст Петрович проделывал это диковинное упражнение в полном молчании, зато его слуга пыхтел, пофыркивал, а совершив очередное нападение на стену, не просто отскакивал обратно, но мячиком прокатывался по полу.
— В чем… дело? — отрывисто спросил Фандорин, прервав вопрос на середине для нового удара.
Хороший дворецкий никогда ничему не удивляется. А если и удивляется, то не подаёт виду. Поэтому я как ни в чем ни бывало поклонился и передал просьбу Ксении Георгиевны.
— Поблагодарите её высочество за оказанную честь, — вытирая пот, ответил он. — Но я не умею играть в теннис.
Я вернулся к великой княжне, а она уже успела переодеться в просторное теннисное платье и белые туфли.
Отказу Фандорина очень расстроилась:
— Что же мне, самой себе мячи подавать? Все равно проси. Скажи, научу.
И в глазах слезы.
Я опять поспешил к Фандорину и теперь уже попросил его как следует, упомянув и о поручении Георгия Александровича.
Эраст Петрович вздохнул и покорился. Я мигом принёс ему теннисный костюм Павла Георгиевича, оказавшийся почти в пору, разве что немножко узким в плечах.
Начался урок. Я наблюдал из-за сетки, так как занять себя мне было нечем. Вскоре ко мне присоединился Маса, а чуть позднее вышел и мистер Фрейби, привлечённый упругими звуками мяча, чарующими для английского уха.
Ученик из Фандорина получился неплохой, и уже через четверть часа мяч стал перелетать через сетку раз по десять кряду. Ксения Георгиевна повеселела, разрумянилась, из-под шляпки выбились светлые локоны — смотреть на неё было приятно. Славно смотрелся и её партнёр. Ракетку он держал неправильно, по мячу бил слишком сильно, будто саблей рубил, однако по корту передвигался ловко, да и собою был хорош, следовало это признать.
— They make a beautiful pair, don't they? — сказал мистер Фрейби.
— Курасивая пара, — перевёл для меня Маса.
Я был покороблен этим замечанием и отнёс его к издержкам перевода. Никакой парой её высочеству Фандорин, разумеется, быть не мог, ни в каком смысле. Однако после слов мистера Фрейби взглянул на Ксению Георгиевну повнимательней, и на душе у меня впервые, как говорят в народе, заскребла кошка. Такого сияющего взгляда у её высочества я не видел даже перед её первым «взрослым» балом.