Анисий, не утерпев, тихонько спросил:
— А какая вторая ошибка, шеф?
Эраст Петрович с металлом в голосе ответил:
— Та, что он здорово меня разозлил. Теперь к служебному у меня прибавилось личное.
Он пружинисто прошелся вдоль стола, внезапно напомнив Тюльпанову африканского леопарда, сидевшего в клетке по соседству с незабвенной чимпанзи.
Но вот Фандорин остановился, обхватил себя за локти и уже другим тоном, задумчивым и даже несколько мечтательным, произнес:
— А не сыграть ли нам с г-господином Пиковым Валетом, сиречь Момусом, в его собственную игру?
— Сыграть-то можно бы, — заметил Фрол Григорьевич. — Да только где его теперь сыщешь? Или имеете какую догадку?
— Не имею, — отрезал шеф. — И искать его не стану. Пускай сам меня разыщет. Это будет вроде тетеревиной охоты на чучелко. Упитанную тетерку из папье-маше сажают на видное место, тетерев п-подлетает, пиф-паф, и дело сделано.
— Кто же тетеркой будет? — приоткрыл острый глаз Долгорукой. — Неужто мой любимый чиновник для особых поручений? Вы ведь, Эраст Петрович, тоже мастер на маскарады.
До Тюльпанова вдруг дошло, что немногочисленные реплики старого князя почти всегда на редкость точны и к месту. Однако Эраста Петровича проницательность Долгорукого, кажется, ничуть не удивила.
— Кому как не мне в чучелки подряжаться, ваше высокопревосходительство. П-после вчерашнего никому эту честь не уступлю.
— А как он на тетерку выйдет? — с живейшим любопытством спросил Ведищев.
— Как положено на тетеревиной охоте — услышит зов манка. А в качестве манка мы используем его же, момусово, средство.
* * *
— Человека, который привык всех обводить вокруг пальца, не так уж трудно провести и самого, — сказал шеф Анисию, когда они вернулись на Малую Никитскую и уединились в кабинете для «разбора». — Ловкачу просто не приходит в г-голову, что у кого-то хватит наглости перехитрить хитреца и обокрасть вора. И уж особенно он не может ожидать подобного вероломства от официальной особы, да еще т-такого высокого ранга.
Благоговейно слушавший Анисий решил было, что под «официальной особой высокого ранга» надворный советник имеет в виду самого себя, однако, как показали дальнейшие события, Эраст Петрович метил куда выше.
Высказав первый, теоретический тезис, Фандорин на некоторое время замолчал. Анисий сидел неподвижно, чтобы не дай Бог не нарушить мыслительный процесс начальника.
— Нужно такое чучелко, чтоб у нашего Момуса слюнки п-потекли, а главное — взыграло честолюбие. Чтоб его манил не только большой куш, но и громкая слава. Неравнодушен он к славе.