Взял у Тюльпанова «Полицейскую сводку городских происшествий», стал читать отчеркнутое.
— Хм. «Во всех слухах поминается „блаженный отрок, лицом чист, златоволос и в рубахе белее снега“». Где это видано, чтобы юродивый был лицом чист в рубахе б-белее снега? И, смотрите-ка, тут еще написано: «Отнестись к сему слуху как к полной выдумке препятствует удивительное подробство деталей, обычно досужим вымыслам не свойственное». Вот что, Тюльпанов, возьмите-ка у Сверчинского пару-тройку филеров и установите негласное наблюдение за домом и выездом Еропкина. Причин не объясняйте, скажите — распоряжение его сиятельства. Валет не Валет, а какая-то хитроумная интрига здесь угадывается. Разберемся в этих святых чудесах.
Последнюю фразу надворный советник произнес на явно мажорной ноте. Известие о волшебной черной птице подействовало на Эраста Петровича чудодейственным образом. Он загасил сигару, бодро потянулся, а когда Маса внес поднос с кофейными принадлежностями, сказал:
— Ты кофей вон Тюльпанову подай. А мы с тобой что-то давненько на мечах не т-тренировались.
Японец весь просветлел, грохнул поднос на стол, так что черные брызги полетели, и опрометью кинулся вон из кабинета.
Пять минут спустя Анисий стоял у окна и, ежась, наблюдал, как во дворе, хищно переступая на чуть согнутых ногах, топчут снег две обнаженные фигуры в одних набедренных повязках. Надворный советник был строен и мускулист, Маса плотен, как бочонок, но без единой жиринки. Оба противоборца держали в руках по крепкой бамбуковой палке с круглой гардой на рукояти. Убить такой штуковиной, конечно, не убьешь, но покалечить очень даже можно.
Маса выставил вперед руки, устремив «меч» вверх, истошно завопил и скакнул вперед. Звонкий щелчок дерева о дерево, и противники опять закружили по снегу. Бр-р-р, — передернулся Анисий, отхлебнул горячего кофею.
Шеф ринулся на коротышку, и стук дубинок слился в сплошной треск, а мелькание затеялось такое, что у Тюльпанова зарябило в глазах.
Впрочем, схватка длилась недолго. Маса плюхнулся на зад, схватившись за макушку, а Фандорин стоял над ним, потирая ушибленное плечо.
— Эй, Тюльпанов! — весело крикнул он, обернувшись к флигелю. — Не хотите п-присоединиться? Я научу вас японскому фехтованию!
Нет уж, подумал Анисий, прячась за стору. Как-нибудь в другой раз.
— Не желаете? — Эраст Петрович зачерпнул пригоршню снега и с видимым наслаждением принялся втирать его в поджарый живот. — Тогда ступайте, займитесь заданием. Хватит бездельничать!
Каково, а? Как будто это Тюльпанов два дня кряду в халате просидел!