— Ежедневно в шесть утра устраивались проверки на открытом плацу, — рассказывала Александра Ивановна, — где врач определял пригодность к работе. Непригодных оставляли в лагере, а когда работавшие возвращались, тех уже успевали отправить в крематорий. Так же поступали и с детьми, которых по прибытии в лагерь отбирали у матерей. Среди заключенных были русские, поляки, эстонцы, латыши. Евреев содержали в отдельном бараке. Однажды рано утром из этого барака стали выбегать женщины и бросаться на проволоку стоком, которой был окружен лагерь. Они узнали, что днем их должны увезти на уничтожение в газовых камерах. Они предпочли мгновенную смерть мучительной.
Не знаю, можно ли считать охранников в лагере нормальными людьми. Особенно выделялся эсэсовец Отто. Он всегда был под хмелем, а когда напивался, устраивал развлечение: натравливал овчарку Буми на очередную жертву и любовался тем, как его любимица загрызала заключенного насмерть.
Весной 1945 года заключенных начали отправлять из лагеря на запад. Последнюю партию в несколько сот человек 26 апреля отправили в порт и загнали в трюм большой баржи. По сильной качке и ударам волн догадались, что баржу вывели в море. Вскоре фашисты бросили баржу на произвол судьбы. Десять дней ее носило по волнам. Без пресной воды и пищи многие не выдерживали и бросались в море.
На баржу случайно наткнулись польские рыбаки и привели ее в немецкий порт Фленцбург, расположенный на берегу узкой бухты, граничащей с Данией. К тому времени в живых осталось менее пятидесяти человек.
— Думаю, я выжила только потому, — продолжала Александра Ивановна, — что от природы была очень здоровой. Потом нас перевезли на шведский остров [292] Мальме и поместили в санаторий Международного Красного Креста. В конце июня бывших узников концлагерей советских граждан отправили пароходом на Родину. Второго июля сорок пятого года мы прибыли в Ленинград. Когда я вернулась в Таллин, меня направили на работу в горсовет на должность секретаря-переводчика к первому заместителю председателя горисполкома товарищу Трейману, где проработала до пятьдесят девятого года.
Замуж Александра так и не вышла. У нее было извещение, в котором говорилось, что Б. А. Ныров «пропал без вести». Но ведь это не значит, что человек погиб. И она жила надеждой.
На наш вопрос Александра Ивановна ответила.
— Когда папа погиб в море, мама поступила на работу в цех по изготовлению рыбных консервов. Нам трудно жилось. Мама была молодая, красивая. Ей делали предложения хорошие, солидные люди. Но в ее сердце был только один любимый, и она осталась ему верна. Я такой же однолюб, как мама.