Оппаньки! Опапанечки!!! Ни фига ж себе, как события-то разворачиваются. Никак эта гнида усатая решил меня в мою сеньорию выдать по месту происхождения. Да счаззззз!
— Я, Ваша Милость, вдова жителя италийской республики. — буркнула я. — Вольная девушка.
— Да ну? — ухмыльнулся фон Блонд. — И родилась там же? Ты кому, девка, в голову мякину забиваешь? У тебя ж твое аллюстрийское происхождение на морде написано. Сэр Гейнц, — барон повернулся к стоящему рядом рыцарю, — вы хоть раз видали рыжих италиек?
— Только крашеных. — меланхолично отозвался тот. — Но у этой цвет волос явно натуральный.
Голос у рыцаря оказался красивый, твердый, уверенный, как и полагается воину, а не придворному.
— Во-о-от! — глубокомысленно произнес баронская харя, нахально пялясь на меня. — А что у нас гласит «Богемское зерцало», а? Женившийся на рабыне сам становится рабом.
— Моя семья из вилланов, а не из севров, и крепостного права мы не получали. — я независимо вскинула голову. — Любой бауэр из нашей деревни имел право покинуть общину и фьеф.
— Хе-хе, ты, девка, видать не слыхала про указ Шахиншаха Аллюстрии, Людвига II, которым бауэрам, независимо от того, севры они или вилланы, запрещено покидать владения своих сеньоров.
Дверь за спиной чуть скрипнула, и сзади раздался знакомый голос — вот не думала, что ему обрадуюсь.
— Сему указу, Ваша Милость, всего два года, а фрау Сантана покинула свою деревню около десяти лет назад. — произнес Анхель, входя в зал и становясь рядом со мной. — Закон же, как вам должно быть известно, обратную силу не имеет. К моменту же издания указа, фрау Сантана была вольной горожанкой.
— Девять. — негромко буркнула я. — И была вольной кондотьеркой.
— Не важно. — столь же тихо ответил Бергенау. — Не крестьянкой, и точка.
— Это кто ж у нас такой умный нашелся? — прищурился фон Блонд, глядя на медикуса. — Не иначе тот самый лекаришка, э? Что-то ты очень уж смел, как я погляжу. Не задать ли тебе плетей?
Меж тем брови сэра Гейнца уползли куда-то на затылок, а лицо приняло необычайно глупо-удивленное выражение.
— Полагаю, не стоит. — отрывисто бросил сэр Готфруа, не поворачиваясь (да что он там такое вечно в окошко высматривает?). — Юноша абсолютно прав, таков закон.
— Я на своих землях закон! — гаркнул барон.
Меж тем сэр Гейнц сделал несколько шагов, обходя стол и приближаясь к нам.
— Ансельм? — наконец удивленно произнес он. — Вы ли это, друг мой? То-то я смотрю, имя мне знакомо.
— Гудериан? — тут уж удивился Бергенау. — А я слышал, вы сложили голову в Святой Земле.
— Слухи о моей смерти слегка преувеличены. — усмехнулся рыцарь.