— Что вы имеете в виду?
— Согласитесь, что на заре нашего века человечество получило уникальную возможность улучшить и себя, и планету. У него были для этого все необходимые средства, — голос Трессальяна приобрел отчетливую ироническую нотку. — Но наступил век информации.
Его тон озадачил меня.
— В значительной мере благодаря вашему отцу…
— Да. В значительной мере благодаря моему отцу, — проговорил он жестко, безо всякой иронии.
Я отодвинул тарелку и наклонился к нему.
— Недавно вы назвали его работу «грехом». Почему?
— Перестаньте, доктор, — ответил Трессальян, поигрывая узким серебряным ножом. — Я думаю, что вы прекрасно знаете, почему. Более того, я подозреваю, что вы согласны с моей оценкой.
— Возможно, я разделяю некоторые из ваших убеждений, — сказал я, тщательно взвешивая слова, — однако я мог прийти к ним по иным причинам.
Он вновь улыбнулся.
— О, сомневаюсь. Но давайте все же попробуем разобраться. — Трессальян с трудом поднялся на ноги, оставив на тарелке добрую половину своего ужина, и начал медленно обходить стол. — Действительно, мой отец и его коллеги добились того, что большая часть населения Земли получила доступ к современному Интернету, который весьма заманчиво — и, надо сказать, успешно — рекламировался как "мир неограниченной информации". В эпоху торжества, в эру буйного расцвета капитализма и всемирного свободного рынка им не составило труда распространить убеждение в том, что, входя в Интернет, человек становится частью безграничной системы свободы, истины — и вместе с тем могущества. Человечество уселось за терминалы и принялось работать мышкой, а тех, кому не давали покоя философические сомнения, легко обольстили верой в то, что они распространяют демократические ценности свободного обмена не только товаром и информацией, но и идеями. Иными словами, их убедили в том, что они меняют мир к лучшему. — Он вновь обратил взгляд к океану, и выражение его лица чуть смягчилось. — А в это время загрязнение воды и воздуха росло, как никогда ранее, необъяснимо и неуклонно. Мир охватили новые пандемии, для лечения которых не существовало лекарств. Нищета, анархия и столкновения опустошали все новые уголки Земли. — Приподняв брови, он вздохнул: — И рыба — рыба исчезла.
Когда он снова посмотрел на меня, лицо его излучало парадоксальное, тревожащее спокойствие.
— Как это могло случиться, доктор Вулф? Как это могло произойти в эпоху, когда свобода информации и свобода торговли, по общему мнению, творят новый и благой мировой порядок?
В этот момент корабельная система громкой связи вновь издала нежный пульсирующий сигнал, и полковник Слейтон объявил, что через две минуты произойдет очередной "переход".