И так далее и тому подобное. Я отложил папку и поднял голову.
– Они так ничего и не раскрыли, – сказала Кэролайн.
– Кажется, я что-то припоминаю.
– И никого не арестовали, в общем – ничего!
– Но я думаю, они все-таки здорово старались.
Если вспомнить множество разных домыслов, появлявшихся в средствах массовой информации, то, значит, официальные инстанции уделили смерти Краули должное внимание. Смерть знаменитости в американской культуре – это товар, стоящий кучу денег, пока она жива в памяти нации.
Кэролайн принесла мне еще одну порцию спиртного, и я взял ее, хотя совершенно не хотел. Теперь мы, я полагал, достигли той стадии, которой она стремилась достичь.
– Итак, это и есть то, что вы хотели мне показать? – поинтересовался я.
– Как ни странно, нет.
– Нет?
Она покачала головой.
– Не понимаю.
– Это то, что мне нужно было показать вам в первую очередь, прежде чем я покажу то, что мне хочется вам показать.
– Надо понимать, вы меня надули?
Она улыбнулась:
– Нет, не совсем. В конце концов это все обретет смысл.
– Я могу взглянуть на то, что вам действительно хотелось показать мне?
– Я хочу, чтобы вы увидели эту вещь, но не сегодня вечером. Может быть, утром или завтра?
Это прозвучало эгоистически: можно подумать, у меня не было ни работы, ни семьи, или, по ее мнению, она настолько хороша, что я должен забросить свои служебные и семейные обязанности ради изучения жизни ее покойного мужа, хотя, не исключено, что пока она была рядом, я, пожалуй, готов был поступить именно так.
– Чего вы хотите? – спросил я. – Хотите, чтоб я написал статью о вашем покойном муже? О нем уже и так все написано.
Кэролайн вздохнула:
– Нет.
– Тогда что? Полиция очевидно не может раскрыть это дело.
– Да, – тихо ответила она. – Я все это знаю, Портер.
Казалось, ее охватила тоска, и я вдруг сообразил, что даже не поинтересовался, как она пережила все это: убийство мужа, жестокий удар по своей прежней жизни.
– Как долго вы были знакомы с ним? – От выпивки мой голос звучал хрипло и как-то механически.
– Мы были вместе всего около полугода.
– Вы быстро поженились?
– Да. Очень. Он был такой… – Она аккуратно закрыла толстый альбом. – Я тоже была такая.
Мы проводили время со странным расточительством. Мы молчали. Кэролайн скрутила три сигареты, две положила на стеклянный кофейный столик и снова села, закурив третью. Я отправился на кухню, чтобы взять немного льда, и внезапно обратил внимание на безжизненность белых стоек, застекленных шкафчиков и бытовой техники. Я вовсе не ожидал увидеть фотографию ее покойного мужа, но там не было ничего вообще, ни телефонных номеров родственников или друзей на холодильнике, ни карандашей в пустой банке, ни сваленной в кучку почты, ни потрепанных кулинарных книг, ни оставшихся с прошлого лета морских ракушек. Только вернувшись в гостиную, я осознал, что вся квартира была поистине стерильна. Похожая на гостиничный номер, хотя и отделанная с гораздо большим вкусом, она не имела никаких характерных особенностей, в ней не ощущался дух ее обитателей. Жилища людей, долго живущих в Нью-Йорке, пропитаны их прошлым; и это справедливо в отношении как бедных, так и богатых; быть может даже, в первую очередь богатых, которым нужны документальные свидетельства собственных достижений. Мне доводилось бывать во многих богатых домах в качестве репортера, и если в гостиных и не чувствуется ничего, кроме хорошего вкуса и презрения к беспорядку, это компенсируется наличием уютной уставленной растениями комнатки с призами, полученными на чемпионате гольф-клубов, или детскими рисунками, или вставленными в рамочки профессиональными дипломами, или фотографией тридцатилетней давности, запечатлевшей хозяина дома в момент обмена рукопожатием с Бобби Кеннеди. Но в квартире Кэролайн не было ничего личного, только роскошная обстановка. Мне пришло в голову, что полное отсутствие исторических деталей говорит не о том, что у Кэролайн не было прошлого, а о том, что у нее было такое прошлое, которое она не хотела выставлять напоказ.