Голова кружилась от ярости, и то была приятная ярость, праведная и подкрепленная мощью. Она только что нащупала его слабое место.
— Знаю, ради кого мы здесь собрались. Что ж, пусть приходит и полюбуется! Ты решил, что она согласится? Ха! Да погляди она на тебя сейчас, сама бы на плаху забралась и умоляла палача, чтобы он лишней минуты ее в живых не оставил!
Вампиры озадаченно смотрели на Мастера, но тот, судя по искривившимся губам, понял кого Берта имеет в виду.
— Не вздумай так про нее говорить!
— Не кричи на меня, милый, мы еще не женаты. Хотя за чем дело стало? Давай поцелуемся.
— Что ты задумала?
— Сейчас узнаешь.
— Не подходи, — приказал Виктор, но вампирша уже двинулась к нему.
Ветер сразу же усилился. Скромный пучок на ее затылке, державшийся благодаря героическим усилиям двух-трех шпилек, растрепался окончательно. И темные пряди начали стремительно белеть, как будто Берта шла против метели и хлопья снега оседали на ее волосах.
— Что происходит? — Эвике дернула Уолтера за рубашку, так что отлетели несколько пуговиц. — Господи, что с ней происходит?!
Но волосы Берты не поседели, всего лишь сделались белокурыми и закрутились в мягкие, ниспадающие кудри. Ветер стих так же внезапно, как и начался, потому что Виктор опустил руки и пошатнулся. Казалось, считанные секунды отделяют его от обморока.
А метаморфозы все продолжались. Черты ее лица тоже изменялись, словно она была статуей, которую слепил неведомый скульптор, но под конец работы ему пришла в голову идея получше и он начал торопливо мять застывающую глину. Острые скулы втянулись, зато щеки сделались округлыми, с нежным румянцем. На них проступили ямочки, будто кто-то два раза потрогал мизинцем сдобное тесто. Берта зажмурилась, а когда открыла глаза, их карий цвет полинял до небесно-голубого. Смягчились контуры узких, резко-очерченных губ, нос тоже уменьшился — ей даже захотелось, чтобы он остался таким насовсем. Тем временем волосы свились в высокую прическу и держались так сами собой, без шпилек, а под коричневым платьем, отлетавшем лоскут за лоскутом, оказалось другое, из синего атласа, с фижмами и глубоким декольте. Над ним неестественно и, как Берта успела подумать, неприлично высоко вздымалась напудренная грудь, украшенная мушкой. На ногах появились шелковые чулки, перехваченные лентой чуть выше колен. На ее маленькие ступни скользнули бархатные туфли, изготовленные в эпоху, когда обувь для правой и левой ноги шили по одним лекалам, а потому очень неудобные. Вокруг шеи обвилась алая лента, увидев которую Виктор сдавленно вскрикнул. Удивленная, Берта просто сдернула ее и провела пальцем по шее, но нащупала лишь безупречно гладкую, шелковистую кожу.