Злорадно ухмыляясь, шалунья прошествовала мимо своей обомлевшей благодетельницы и даже не потрудилась закрыть за собой дверь. Тем временем граф с нарочитой медлительностью подошел к дрожавшей парочке. Такого ужаса он не нагонял на Уолтера с самой первой ночи их знакомства.
— Вы сердитесь? — девушка глазам не верила.
— Сержусь? Да я просто в ярости! — возопил граф, потрясая кулаками. — Сначала ты устроила непотребный маскарад, потом невесть где шлялась с полузнакомым мужчиной, а теперь решила от меня откупиться! Негодница! Замуж она, видите ли, собралась! Ты у меня полгода на хлебе и воде просидишь, а письма жениху будешь писать под мою диктовку! А вам, сударь, — старик перевел обвиняющий перст на Уолтера, — стыдно жениться на честной девушке увозом! У меня не так уж много дочерей, чтобы ими разбрасываться! Сейчас вы расскажете о себе и своих дальнейших планах, и лишь тогда я благословлю ваш брак.
"Рехнулся старик," подумал Уолтер."!!!" подумала Эвике и впервые за время службы повисла у графа на шее. Он поцеловал ее в лоб, но тут же погрозил пальцем.
— У меня очень разные дочери, так что и любовь им требуется разная, — пояснил он англичанину. — Присаживайтесь, Уолтер, побеседуем.
Чтобы избежать этого разговора, юноша готов был пешком идти через всю Европу и вплавь пересечь Ла Манш. Ну вот, начинается. Аристократы ведь помешаны на генеалогии.
— Я незаконнорожденный, — без преамбулы поведал он, дабы упредить возможные расспросы. Граф заколебался. Всего-то одна маленькая ложь, но его честь, но репутация! Наконец, можно ее просто удочерить. Но если бы Гизеле понадобилась его кровь, он бы с ней поделился. А чем хуже Эвике? После восьми лет ожидания она это заслужила. И он поделился.
— Так ведь и Эвике незаконнорожденная дочь. Моя. О да, в свое время я был ловеласом, каких мало! — граф поставил на стол бутылку сливовицы и между делом побрызгал на девушку, упавшую после его откровений в счастливый обморок. Налил рюмки до краев. — Угощайтесь, мой мальчик. После трех рюмок вы забудете свою родословную, после пяти я начну путаться в своей. Вот тогда и поговорим без сословных предрассудков.
* * *
На кухне гостья огляделась по сторонам со смесью сочувствия и брезгливости, будто дама-благотворительница в рыбацкой лачуге, и протянула Берте газету, еще хрустящую и пропахшую типографской краской.
— Третья страница.
Долго искать не пришлось, потому что Мастер не просто обвела нужную статью красными чернилами, но и нарисовала вокруг изящную виньетку. Брови Берты поползли вверх, стоило ей прочесть что "живительный гальванический разряд ударил в труп, коим является современная наша литература. Им стала книга юной, но уже подающей надежды писательницы фроляйн Грин." За сим следовал рассказ о том, как влиятельный книгоиздатель пригласил Маванви на приватное чтение. В результате сомлевшего господина вынесли из гостиной ногами вперед, зато его дочки, визжа от восторга, обрезали все свои юбки выше колена, надели корсеты поверх платьев и заказали у ювелира по кольчуге на сестру. Берта плавно опустилась на стул. И вовремя. Ибо статья Карла Мейера заканчивалась словами "Пользуясь случаем, фроляйн Грин хочет поблагодарить свою лучшую подругу Берту Штайнберг, прекрасную вампиршу с обсидиановыми глазами."