Если кто-то взялся бы проехать по Америке в 1932, 1945, 1953 году, заходя по дороге в обычные библиотеки, он не нашел бы там ни Бэрроуза, ни Фрэнка Баума и страны Оз.
А в 1958 или 1962 — ни Азимова, ни Хайнлайна, ни Ван Вогта, ни, извините, Брэдбери.
Ну, предположим, по одной книге, там и сям, того или иного автора. Но в остальном — пустыня.
В чём причина?
В среде учителей и библиотекарей бытовала тогда, да и сейчас таится подспудно, некоторая идея, концепция, точка зрения — что на завтрак надлежит питаться только Фактами. Сказки? Глупости. Даже когда она принимает научно-фантастические формы, что случается довольно часто, фэнтэзи опасна. Это эскапизм. Пустые мечтания, не имеющие ничего общего с реальным миром и его проблемами.
Так говорили снобы, которые не ведали, что они снобы.
И полки стояли пустыми, книги лежали нетронутыми на издательских складах, о предмете не заговаривали.
Тогда пришла Эволюция. Выживание вида под названием Ребенок. Дети, умирающие от недоедания, изголодавшиеся по идеям, в изобилии рассеянным по земле обетованной, но потчуемые лишь механизмами и зданиями, решили действовать сами. И что же они сделали?
Они вошли в школьные классы в Уокеша, и в Пеории, и в Нипоуа и Шайенне и Редвуд-сити, и поместили на стол учительницы маленькую, кроткую бомбу. Вместо яблока — Азимова.
— Это что? — спросила учительница с подозрением.
— Попробуйте. Это вам будет полезно.
— Вот ещё.
— Попробуйте, — сказали они. — Один абзац. Если не понравится, дальше не читайте.
И сообразительные ученики повернулись и вышли из класса.
Учителя (а позже — и библиотекари) некоторое время всё не могли собраться, книжка неделями валялась где-то, и вот однажды ночью — они решили прочесть первый абзац.
И тут — взорвалось.
Прочитан был не только первый, но и второй параграф, вторая и третья страница, четвёртая и пятая глава.
— О боже! — вскричали учителя, практически в один голос. — В этих дурацких книжонках, оказывается, о чём-то говорится!
— Бог мой! — закричали они, проглатывая вторую книгу. — Да здесь же полно Идей!
— Чтоб мне провалиться! — бормотали они, проносясь сквозь Кларка, заворачивая к Хайнлайну, выныривая из Старжона. — Эти книги, страшно сказать, современны, важны и значимы!
— Да! — провозгласил хор голодных детей во дворе. — О, да, и ещё раз — да!
И когда учителя вернулись в классы, они обнаружили удивительную вещь.
Ученики, которых никаким образом нельзя было заставить читать, вдруг словно ожили, подтянулись и стали цитировать Урсулу Ле Гуин. Дети, которые в жизни не прочли не то, что книги, но даже и надгробной надписи на могиле неграмотного пирата, принялись переворачивать страницы чуть ли не языком, требуя ещё и ещё.