— Астарт! — окликнул его знакомый кормчий. — Твоя Ларит… Куда пунийцам до финикиянок! Так танцевать!..
Хор купцов готовился к выступлению, и многие пробовали голоса. Публика изнемогала в ожидании дальнейших зрелищ.
Астарт увидел Ларит. Она стояла в окружении полуголых жриц, и Эшмун Карфагенский говорил ей что-то из своей ложи.
Астарт хотел схватить Ларит за руку, утащить подальше от толпы, богов, жрецов. Но он увидел несчастное лицо женщины, ее глаза, полные слез и немой мольбы. Она смотрела на Эшмуна.
— …И муж твой не в силах приковать тебя к очагу, ибо он прах и тлен, ползающий и временно живущий. Ты же жрица. В тебе — искра Великой Матери. Вернись в храм, несчастная, от судьбы не уйдешь.
Первый утренний восход Песьей звезды возвестил о разливе Нила. Египет праздновал свой Новый год. С севера потянуло влажной прохладой. Скоро этот слабый ветерок превратится в свирепый северный ураган, который сдует пыль со всего Египта, унесет зной, возродит к жизни долину и оазисы.
Короткий период перед бурей спешили использовать купцы и мореходы. Гавани вновь ожили, караваны судов потянулись в море.
Грузовые парусники финикиян, развозившие иберийский металл по всему Средиземноморью, были известны миру под названием "бронзовых извозчиков". На первом же «извозчике», отчалившем от саисской пристани, Астарт и его друзья покинули Страну Большого Хапи.
Среди пассажиров — пунийцев, финикиян, египтян — особенно выделялся холеный, пропахший благовониями жрец-карфагенянин. Жрец был высокомерно вежлив со всеми, часто снисходительно улыбался. Его сопровождало много рабов, перед ним заискивал кормчий судна, бородатый сидонянин с тяжелой серьгой в ухе. За ним всюду следовал по пятам нагловатый, бойкий пуниец в роскошном чиновничьем парике, всем видом своим выражая готовность выполнить любое его желание. Астарту вспомнилось, что видел этого жреца в свите Эшмуна.
В первый же день плавания жрец пустился в путешествие по кораблю и натолкнулся на Ларит, кормящую грудью ребенка.
— О небо! Да это сама Исида с младенцем Гором! Женщина, не ты ли танцевала на празднике в честь Эшмуна Карфагенского?
И еще он сказал что-то смешное — Ларит улыбнулась.
— Бог дал бобы, когда выпали зубы? — язвительно произнес Астарт, сидя неподалеку в тени паруса.
Жрец снисходительно посмотрел на него.
— Важно не то, что бог дал, а важно, что он вообще дает, назидательным тоном проговорил он.
— Что-то ты слишком накрутил, уважаемый, сказал Ахтой, подходя ближе, — в спорах мудрецов такой прием называется "ослепить ноздрю".