— Я рад, что мы на одном корабле.
Рутуб перевернул большие песочные часы и провозгласил:
— Сме-на-а!
Хотя Ораз был здоров, как кашалот в расцвете сил, он то и дело обнаруживал у себя то подозрительный прыщ, то опасные колики под ложечкой, то ужасные знаки на ногтях, предвещающие, как известно, скорую мучительную смерть. Ахтой добавлял: у жреца Мелькарта что-то непонятное творится с печенью и сердце пошаливает. И предупреждал, чтобы Ораз не ел помногу и не высовывал нос на палубу, иначе заросший шрам на боку от меча Астарта неминуемо разойдется. Ахтой боялся за своего друга и старался как можно на больший срок приковать жреца к тюфяку из морской травы.
— Если ты меня дурачишь, краснокожий, я тебе выпущу кишки, пригрозил жрец, когда на стоянке в первой же сабейской гавани Ахтой запретил ему подниматься на ноги.
— Еще одно слово, и ищи себе другого лекаря, — сказал Ахтой, собираясь сойти на берег, — пусть тебя лечит Болтун, он как будто умеет дергать зубы домашним животным.
Ораз промолчал.
Сабейская гавань, приютившаяся за пустынными островками, была очень мелководной: корабли едва не бороздили дно. По берегу протянулась цепочка глиняных строений с плоскими и с куполообразными крышами. Местные жители отдаленно напоминали египтян медно-красным цветом кожи, правильными чертами удлиненного лица. Толстые губы и вьющиеся волосы роднили их с чернокожими ливийцами. Их женщина носили длинные полотняные рубахи-декольте с неприкрытой правой грудью — такая одежда была обычной для женщин Египта.
В стороне от них с важностью истинных хозяев стояло несколько более светлых по цвету кожи сабеев с длинными тонкими копьями и короткими мечами. На сабеях были широкие юбки, перехваченные узлами у щиколоток. На головах — медные каски, тюрбаны, цветные платки.
Альбатрос вступил в переговоры с сабеями на их родном языке. Те согласились продать питьевую воду, если хананеи заплатят дань мукаррибу далекой Сабеи и купить сотню чернокожих рабов. Дань мукаррибу заплатили, от рабов отказались. Сабеяне отказались продать воду.
— Тогда мы сами возьмем! — сказал Альбатрос.
— Попробуйте, — ответили сабеи.
Араб насмешливо разглядывал седоголового адмирала, уперев руки в бока. Он не опасался стычки с хананенями. В случае нужды можно умчаться на конях в горы, и гордецы все же согласятся с условиями сабеев, жажда заставит.
Альбатрос подал знак скрытно окружившим их мореходам. Вожаков сабеян мгновенно скрутили и утащили на трирему. Хананеи получили воду.
Поздно ночью Альбатрос собрал кормчих.
— Ни один сабей не должен знать, что мы идем вокруг Ливии. Они могущественны на всем побережье южнее Пунта, и им ничего не стоит отправить всех нас на дно, как они отправили многие египетские униремы, осмелившиеся добраться до их факторий! Хананеи Адена живы лишь потому, что не посягают на индийские и ливийские торговые владения сабеев. Жаль, что пришлось повздорить с сабеями. Чтобы их гонец не опередил нас, будем грести день и ночь. Египетский флот отстал. Помощи ждать неоткуда. Поэтому в сабейских портах быть осторожными в словах и делах. Передайте всем: кто нарушит мой приказ — поплатится головой.