Этот всплеск откровенности показался Мери странным. Но очевидно, сдержанность, которую мисс Криспин проявляла в отношении собственных чувств, не простиралась на дела Нелли Дервент. Мери промолвила:
— Мистер Дервент действительно сказал мне, что она тяготится своей утратой и что я могу счесть ее чрезмерно замкнутой. Но он не упомянул о чем-то патологическом, будто она одержима горем, да и выносить подобный суровый диагноз было бы рано, как вы считаете?
Леони Криспин раздраженно дернула плечами:
— Зачем придираться к словам? Клайв до сих пор надеется понять ее. Лично я сдалась. Если у человека истерика, пощечина будет вполне уместна и принесет облегчение, так что Клайв поступит правильнее всего, если устроит ей хорошую встряску. А пока, если он будет продолжать в том же духе, вскоре у него на руках окажется законченная невротичка. Взять ее сегодняшнюю выходку, например. Вам сказали, что она приедет вас встретить, правда?
— Мистер Дервент говорил, что попросит ее об этом.
— Именно. И что получается? С единственной целью подвести его, она отправляется куда глаза глядят, не сказав, куда едет и когда вернется. И если бы я не заехала в Кингстри и не увидела, что тамошняя экономка разве что не на потолок от расстройства лезет, вас бы вообще никто не встретил. Что скажете на это?
— о это не обязательно преднамеренная оплошность с ее стороны, правда? Она могла просто забыть обо мне.
— Могла, наверное. Но скорее всего, это хорошо продуманное оскорбление Клайву. Боюсь, очень скоро большинству его друзей Нелли встанет поперек горла, и не говорите потом, будто вас не предупреждали. Но я полагаю, вы, бедняжка, едва ли окажетесь в ситуации, когда можно будет ответить ей тем же, не так ли?
— Нет, скорее всего, — сухо ответила Мери и восприняла окончание этого жестокого «препарирования» с благодарностью.
Свежий ветерок разогнал спокойствие, царившее в природе с момента ее отъезда из Лондона, и деревья в лесу, лучше подготовившиеся к весне, чем их собратья на востоке, рисовались на фоне безоблачного неба замысловатым, расцвеченным солнцем кружевом, какого летом уже не увидишь. Там, где дорога шла по открытой пустоши, виднелись пятна цветущего утесника; там же, где к ней подступал лес, прогалины выстилал пружинистый, тянущийся к солнцу мох — всюду, куда хватало глаз.
Подобные картины, характерные для здешней природы, были для Мери в новинку. Она догадывалась о предназначении деревянной ограды из шестов, расставленных на равных интервалах вдоль поросшей травой обочины. Но тем не менее она оказалась не подготовлена к представшему ее глазам зрелищу: два пони и кобылица с жеребенком мирно щиплют молодую травку на обочине.