«И смотрите на здоровье, — рассмеялась она, счастливо прижимаясь к Мухину. — Мне даже приятно.» «Так ведь и другие вас заметят! — отчаянно крикнул продавец. — Уезжайте поскорее. Что такого важного можно сегодня искать в Ленинграде… с такой женщиной! Здесь слишком много бандитов. Если мне с первых дней предлагают крышу…» «Что-что предлагают?» «Платную защиту одних бандитов от других… Так вот, я очень боюсь, что вас они не упустят… А за Мариновкой могут устроить настоящую охоту.» «Охоту? — смеялась юная княгиня, прижимаясь к своему надежному могучему мужу. — Зачем?» «Чтобы похитить!» «Но для чего? Для выкупа? Как кавказскую пленницу?» «Если бы!..»
2.
«Хорошо, что я хоть одел нас всех не очень богато, — говорил Фридман, пока они быстро шагали по мессиву из снега, соли и песка по тротуарам, осторожно обходя коварные глубокие лужи. — Старик, конечно преувеличивает, но…»
«Хорошо, что вы надоумили нас вооружить, Арон, — добавил Мухин. — Боюсь, что он знает, что говорит!.»
«Какие они все маленькие, — шепнула Марина своим спутникам. — Мы, все трое, уже потому обращаем на себя внимание, что нормального роста. И какие серые у всех лица. Даже в наших петроградских трущобах народ куда приличнее… И этот грязный снег, и этот воздух… Как могла уцелеть хоть четверть русских в таком воздухе!»
«А я надышаться не могу, — возразил Арон. — Это воздух моей юности. Вон там, в сквере у домика Петра я когда-то всю белую ночь целовался с изумительной блондинкой, когда развели мосты и отрезали нас обоих от дома…»
Слишком высокий Фридман был одного роста с великолепной четой Мухиных. Неизгладимый советский налет с него почти сошел за много лет в Израиле. Но на него никто не обращал внимания, в то время как на Марину и Андрея без конца оборачивались, а это действительно настораживало. При том, что им встретилось немало явных иностранцев, которые громко и непринужденно говорили по-английски и по-немецки. «Они-то ничего не боятся, — заметил Андрей. — И нам следует забыть обо всем. Тем более мы все трое при спиралях.» «А ты заметил, что и иностранцы здесь тоже другие?.. — заметил Фридман. — На них тоже наша революция наложила печать. Даже и они как бы второго сорта по сравнению с петроградцами…»
«Я тут просто умру с голода, — смеялась Марина, когда они шли по проспекту от пирожковой к Неве. — Уж как я скудно питалась недавно, даже в секс-витрину едва взяли за худобу, но такой дряни не ела никогда в жизни.» «А по-моему могло быть хуже, — весело возражал Фридман. — Конечно, это совсем не тот вкус, что был тогда, но я отношу это на мой возраст. И небо было другим.» «Вот как раз неба тут вообще нет. И это единственное, что роднит ваш Ленинград с нашим Петроградом, — отметил Мухин, напряженно глядя по сторонам. — Надо же, в принципе тот же проспект, но словно пародия… А там впереди что? Неужели Троицкий мост?» «В мои времена он назывался Кировским. Сейчас, скорее всего снова Троицкий.»