«Ну, положим твой студент тоже оказался из старинной княжеской фамилии, Тоня. Вы об этом не подозревали, Аркадий Ефимович? Сами знаете, какие до Двадцатого съезда были нравы. Приходилось всю жизнь скрывать…»
Фридманы зачастили к старикам Драгомиловым. Они преподали бедным евреям уроки хороших манер самим своим поведением за столом, в саду, на аллее, даже на лестнице. К тому же, академик по-стариковски влюбился в красивую Жанну, дарил ей букеты из своего розария, рассказывал истории из дореволюционных студенческих времен и пел песни про то, как Исаакий бражничет со студентами.
Научные дела Арона немедленно пошли на поправку, а вот Драгомиловы вскоре умерли, один за другим… И пляж после постройки дамбы тоже умер. Залив подернулся сине-зеленой ряской, с него тянуло такой вонью, что бывшие сановные дачники потянулись отсюда к озерам.
4.
В заброшенной теперь даче Драгомилова, которую они недавно посетили с Жанной просто, чтобы вспомнить молодость, Фридман и решил разместить сейчас свой «штаб». Снять дачу не составило никакого труда: все кругом были полуразграбленными. Бедствующие наследники академика прямо уцепились за возможность заработать.
«Штаб» был призван оценить торговые возможности параллельной России для СШР. Дом пришлось срочно переобрудовать, не меняя его внешнего неприглядного вида. Окна загерметизировали, внутри дома установили кондиционеры, чтобы воздух с моря не перетравил всю группу, второй месяц сидящую у посткоммунистического интернета.
Гости же, элегантные и тоже молодые референты крупнейших федеральных компаний, приглашенные на первую деловую встречу, мерзкого запаха словно и не замечали, гуляли себе в заброшенном саду и даже приехали со стороны моря. Они с удивлением осматривались в гостиной, где был накрыт стол с напитками и закусками, а обстановка не позволяла предположить даже ушлому «маэстро», кто его нынешние визави.
«На каком языке будем говорить? — бодро и привычно начал он по-английски. — Вы, как я понял, европейцы. Я имею в виду американцев, израильтян, но не, скажем, японцев.»
«Говорить мы будем по-русски, — ответил Фридман. — И начнем, с вашего позволения, сразу с дела. Наши активы уже в европейских и прочих банках. И у вас было время все это проверить. Так что вы оценили нашу кредитоспособность. Не так ли?»
Федералы, как их заочно называли в группе Фридмана, степенно кивнули, несколько ошеломленно вглядываясь в собеседников. Если Фридман, почти до неузнаваемости изменившийся после полугодичной интенсивной терапии, обновления зубов и корней волос, все-таки отдаленно напоминал им не то американца, не то израильтянина, короче, явно бывшего русского еврея, то остальные трое, не говоря об удивительно профессиональной охране снаружи, вообще ни на кого похожи не были. А уж «федералы»-референты были ребята тертые, весь мир у них давно как на ладони…